В этих условиях не приходилось, конечно, говорить ни о приемлемой «цене реформ» для общества, ни об априорной легитимности новой российской власти, ни о признании необходимости для экономических агентов выполнять свои обязательства перед ней. В результате у любого сильного игрока (фирмы, региона, криминальной структуры) появилось моральное право противостоять государству. В этом, несомненно, одна из причин его административной слабости в начале и середине 1990-х гг.
Считаем важным и интересным указать на контраст российской ситуации и ситуации в странах Центральной и Восточной Европы, а также в бывших республиках СССР.
В странах ЦВЕ и Балтии главным содержанием второй половины 1980-х и 1990-х гг., на наш взгляд, была вовсе не смена экономического и политического строя, а национальное освобождение и «возврат в Европу». И рынок, и демократия были просто естественными атрибутами новой государственности и европейского статуса этих стран (тем более что они существовали в этих странах в период их независимости в первой половине ХХ в.). А отсюда вытекают четыре важнейших следствия:
? Восприятие подавляющим большинством граждан происходящих изменений как самоценных безотносительно к их последствиям для личного благосостояния и социального статуса. Отсюда готовность всех слоев населения (в том числе социально слабых) заплатить за них достаточно высокую цену.
? Безусловная легитимность государства, поскольку оно играло лидирующую роль в происходящих процессах; признание обязательств юридических и физических лиц перед ним в качестве весьма важных с гражданских позиций.
? Допустимость на этом фоне пересмотра прежних социальных обязательств государства перед своими гражданами – и в части объемов, и тем более в части способов выполнения.
? Априорная в целом положительная оценка иностранных инвесторов и внедрения западных стандартов. Это, конечно же, не исключает жесткого противостояния им в случае, если задеты чьи-то конкретные интересы, но противостояния, не идеологизированного, а сугубо прагматического, например, в форме лоббирования некоторых локальных протекционистских мер.
Что касается государств, возникших на базе других республик СССР, то модели перехода в них оказались принципиально различными. На Украине, в Грузии и Армении происходящие изменения также воспринимались значительной частью общества как национальное возрождение или национальное строительство, и обретаемая государственная независимость выступала в качестве абсолютной ценности. Кроме того, вокруг этой идеологемы консолидировались национальные элиты, и она являлась основным способом легитимации власти в глазах общества. Значимость рыночных и демократических форм в этих странах была хотя и инструментальной, но достаточно высокой, поскольку это атрибуты европейской цивилизации.
