Жора берет салфетку и начинает стирать грим со щек.
– Я, как вчера с женой Шиловской переговорил, сразу к Катюхе отправился. Мать сказала, она дома. Сидит, ревет. Пол часа хватило на раскол, благо, тепленькая была. Потом уже пять часов сидели, за жизнь базарили. Явку она мне написала. Все ж, какое никакое, а смягчающее обстоятельство. Я ее в отдел не потащил. Сегодня к пяти подойдет с мамашей. Жалко девку. Башка от любви закружилась.
– Напрасно отпустил, – упрекает Укушенный, – доказухи, кроме признания, никакой. Пойдет в отказ и все.
– Никуда она не денется. Есть папаша, есть диктофонная запись. Я ж подстраховался. Да и сломана она здорово… Надо позвонить в прокуратуру, чтоб Бочкаревскую жену выпустили. Катюху они, скорей всего, закроют… Как ни крути, а все равно убийство.
– А Лабудянский? Он что же, ничего не знал?
– Катька клянется, что напрямую ему не говорила. Но догадывался наверняка, не дурак же? Поэтому и в банке студию свою не афишировал, да и с Катюхой решил амуры прекратить. Однако делал вид, что все нормально. Гнал от себя неприятные мысли. А чего? Лично он никого не убивал. Кредит получил законно, какие проблемы? Можно снимать кино. Мотор! Начали! Занесенные, блин, снегом!
Жора со злостью швыряет скомканную салфетку за батарею.
– Пойду, все-таки, умоюсь, – напарник встает из-за стола и исчезает в подсобке.
– Ну, что скажешь? – спрашиваю я Укушенного.
– Зря Жора все это на площадке не выложил. При всех. Начал про какую-то фею с конвертиком грузить. Устроил шоу.
– Самое интересное, он ведь мог ничего не рассказывать вообще. Махнул бы рукой, и снимался бы себе, тем более всю жизнь об этом мечтал. А убийство само собой бы рассосалось. Лабудянский, получается, не при делах. Это Катькина инициатива. А на площадке Жора все сделал правильно. Это касалось только его и режиссера. Он предложил выбор. Себе и Лабудянскому. Тот выбрал одно, Жора другое… Что касается шоу? Конечно, можно было просто подойти к Вениамину и сказать тет-а-тет: «Не буду я в твоем кино сниматься. Плохое оно». Но… В Жоре все-таки сидит актер. А актеру нужна сцена.
– Лабудянскому уже нечего выбирать. Все слишком далеко зашло. Не бросать же теперь. Тем более, когда на кону возможная слава и золото.
– Сомневаюсь, что он их получит.
– Почему? Он же снимет свое кино.
Я улыбаюсь и киваю в сторону подсобки.
– У него нет героя второго плана…
«Прежде, чем приступить к делу, надо правильно выбрать объект. Ведь на пятьдесят процентов успех зависит именно от этого. Здесь необходимы знания человеческой психологии. Об этом и пойдет речь ниже…»
