— Ну что ты, Дорри, вовсе нет! — Он схватил ее за плечи и притянул ее лицо к своему. — У меня и в мыслях этого нет!
— Тогда зачем ты мне все это говоришь? У нас нет выбора. Мы должны пожениться.
— У нас есть выбор, Дорри.
Он почувствовал, что она точно окаменела и испуганно прошептала:
— Нет! — и замотала головой.
— Послушай, Дорри, — умоляюще заговорил он, стискивая ей плечи. — Я не предлагаю тебе операцию. Ничего подобного. — Он взял ее за подбородок, крепко сжал пальцы и заставил держать голову неподвижно. Подождав, пока у нее успокоится дыхание, продолжил: — Послушай! У нас в колледже есть один парень. Его зовут Герми Годсен. Его отец держит в городе аптеку. Герми иногда продает то, что так просто не купишь. Он мог бы достать нам пилюли.
Он отпустил ее подбородок. Она молчала.
— Ну пойми же, детка! Надо попробовать. От этого так много зависит.
— Пилюли… — растерянно повторила она, словно никогда не слышала этого слова.
— Надо попробовать. Тогда мы смогли бы осуществить все наши планы.
Она покачала головой и растерянно прошептала:
— Не знаю… О господи…
Он обнял ее:
— Детка, я так тебя люблю. Я никогда не допущу, чтобы ты причинила себе вред.
Она опять уронила голову ему на плечо:
— Не знаю… Я не знаю…
— Как все было бы замечательно, — сказал он, гладя ей спину. — Наша собственная квартирка… Не надо было бы дожидаться, пока эта чертова домохозяйка уйдет в кино…
Наконец она проговорила:
— Откуда ты знаешь… как ты можешь поручиться, что пилюли подействуют? А если нет?
Он глубоко вздохнул.
— Если они не подействуют… — Он поцеловал ее в лоб, в щеку, в уголок рта. — Если не подействуют, тогда мы немедленно поженимся. И пусть все провалится — и твой отец, и «Кингшип коппер». Я тебе это обещаю, детка.
Он знал, что она любит, когда он называет ее «деткой». Когда он держал ее в объятиях и называл «детка», она практически ни в чем не могла ему отказать. Он пытался понять, почему это так, и решил, что все объясняется ее неприязнью к отцу.
Он нежно целовал ее, шептал теплые слова, и вот она уже успокоилась, напряжение исчезло.
Они закурили сигарету. Дороти сначала поднесла ее к его губам, потом к своим, и розовый огонек, разгоравшийся при каждой затяжке, на секунду освещал ее пушистые пепельные волосы и большие карие глаза.
Она повернула горящий кончик сигареты к себе и стала рисовать ею в темноте оранжевые круги и полосы.
— Так, наверно, можно загипнотизировать человека, — сказала она. И стала медленно помахивать сигаретой у него перед глазами. В слабом свете, отбрасываемом горящим кончиком, ему были видны ее тонкие пальцы и змееподобное движение руки. — Ты мой раб, — шептала она ему на ухо. — Ты мой раб, и ты в моей власти. Ты должен выполнять каждое мое желание.
