— Поласкай меня! — сказал я.
— Слушаюсь, господин, — прошептала невольница и принялась целовать и облизывать все мое тело.
Когда пришло время, я приказал ей остановиться и опрокинул ее на спину.
— О! — застонала она, впиваясь ногтями в мои плечи. В глазах ее застыли слезы.
— Господин, — захныкала рабыня, — умоляю, позволь мне произнести твое имя!
— Нет! — ответил я.
— Ну, пожалуйста! — просила девушка.
— Кто я для тебя?
— Мой господин и хозяин, — испуганно пролепетала она.
— Этого достаточно.
— Да, господин.
— Хватит болтать, — произнес я и овладел рабыней безжалостно и грубо, как и подобает настоящему мужчине.
Спустя четверть ана красотка совсем обезумела. Плечи мои кровоточили от ее ноготков, глаза невольницы закатились: запрокинув голову, она сотрясалась от пробегающих по телу судорог.
— Можешь говорить, — разрешил я.
— Господин! — завизжала девчонка. — Я твоя рабыня! Твоя навеки!
В такие моменты женщина по-настоящему прекрасна.
— Я люблю тебя, — исступленно шептала невольница, содрогаясь от рыданий. Из глаз ее катились слезы.
Я убрал прядь волос с ее лба. Нет ничего плохого в том, что мужчине нравится определенная рабыня.
Потом я вспомнил, что она предала Царствующих Жрецов и указала на меня врагам. В Тахари эта девчонка служила кюрам. В оазисе Девяти Колодцев она оклеветала меня на суде и посмела мне улыбнуться. А потом швырнула мне из окна башни пропитанный духами шелковый платочек, чтобы я не забыл о ней в безводных соляных шахтах Клима. Я вырвался из ада и сделал ее своей рабыней. Я привез ее из Тахари в Порт-Кар, в дом капитана и торговца Боска.
Здесь я и держал эту тварь. Без работы она не оставалась. Иногда я позволял ей спать в моих ногах.
— Я люблю тебя, господин, — прошептала она.
Я посмотрел на висящий на стене бич.
Девчонка задрожала. Ей уже не раз приходилось испытывать его на своей шкуре.
Неожиданно до моих ноздрей долетел запах слина. Я вскинул голову.
Дверь тихонько отворилась. Никогда не запираю двери в своем доме.
Я одним прыжком поднялся с лежанки, до смерти перепугав закованную в кандалы девушку.
В дверном проеме показалась морда горианского зверя.
Рабыня задохнулась от ужаса.
— Ни звука, — прошептал я и присел на корточки. Очевидно, скотину отвязали. Широкая треугольная голова просунулась в комнату. На мгновение в бешеных глазах отразился блеск факелов.
Здешние слины достигают в длину двадцати футов и весят около тысячи фунтов. Передо мной был одомашненный лесной слин. Шестиногая тварь припала к земле и обнажила два ряда острых клыков. На шее чудовища красовался кожаный ошейник, но повода в положенном месте не было.
