Запах жареного мяса стал сильнее, и фургоны, к нашей несказанной радости, остановились у длинного приземистого здания, по всей видимости большого склада. Когда мы зашли внутрь, двери за нами закрыли. Здесь нас накормили свежим хлебом, жареным мясом и дали напиться теплого боскского молока.
Тут я заметила, что Тарго за мной наблюдает. Потом он поманил меня к себе.
– Почему тот портовый рабочий решил к тебе прикоснуться? – спросил он. Я опустила голову.
– Не знаю, хозяин, – ответила я.
– Она стала держаться лучше, чем прежде, – заметил подошедший одноглазый охранник.
– Ты думаешь, она может стать красивой? – поинтересовался Тарго.
Его вопрос показался мне странным. По-моему, девушка может либо быть красивой, либо нет. Но вот стать красивой – мне это было непонятно.
– Возможно, – ответил охранник. – Она уже стала немного красивее с тех пор, как мы ее подобрали.
Его слова были мне приятны, хотя я все равно ничего не поняла.
– Рабыне белого шелка трудно быть по-настоящему красивой, – покачал головой Тарго.
– Конечно, – согласился охранник. – Но зато бело-шелковицы пользуются хорошим спросом.
Я совсем перестала что-либо понимать и подняла на Тарго умоляющий взгляд.
– Поставь ее шестой в демонстрационной шеренге, – отдал он распоряжение одноглазому охраннику.
Покраснев от удовольствия, я опустила глаза. Когда я снова подняла голову, Тарго с охранником уже ушли. Я принялась за прерванный обед. Девушкам, бывшим прежде в демонстрационной шеренге пятой и шестой, сообщили, что они теперь стали четвертой и пятой. Выглядели они удрученными и подавленными.
– Дикарка, – недовольно проворчала шестая девушка.
– А ты – девушка номер пять, – ответила я ей.
Тарго, к моей великой радости, в Лаурисе своих невольниц на продажу не выставлял. Он ждал более высоких цен.
Покончив с обедом, мы продолжили свой путь по дощатым улицам города, связанные кожаными ремнями в один невольничий караван. В одном месте мы прошли мимо пага-таверны, и через открытую дверь я заметила там девушку, на которой из всего одеяния были лишь надетые на шею украшения и привязанные к щиколотке левой ноги колокольчики. Девушка танцевала на посыпанной песком арене между столами под звуки каких-то примитивных музыкальных инструментов. На секунду я ошеломленно замерла перед распахнутыми дверьми. Затем наброшенный мне на шею кожаный ремень натянулся, и я вынуждена была идти дальше в своей связке. Я была поражена. Никогда еще мне не приходилось видеть столь соблазнительной женщины и столь чувственного исполнения танца.
