Но это был не просто ужас.
Все, что со мной произошло, выходило за рамки знакомого мне, привычного мира. Происходящее напоминало, скорее, какой-то кошмарный сон.
Я подбежала к шторам, закрывающим окно спальни, и отдернула их.
За окном простирался залитый солнечным светом, утопающий в сизоватом дыму выхлопных газов огромный город. Насколько хватало глаз, он разбегался длинными улицами, образующими запутанный лабиринт из стекла и бетона. Со всех сторон на меня смотрели тысячи окон, перемигивающихся отраженными в них солнечными лучами.
Это был мой город, мой мир.
Я не могла оторваться от вида столь привычного мне Нью-Йорка.
Сомнений не было: это был мой мир!
Но я смотрела на него, стоя обнаженной перед окном, в надетом на меня ошейнике из какой-то темной стали, а на бедре у меня стояло клеймо!
– Нет! – вырвалось у меня. – Нет! Этого не может быть!
Я оторвалась от окна и на цыпочках подкралась к двери в гостиную. Дверь была приотворена. Я собралась с духом и приоткрыла ее еще на пару дюймов. Замирая от страха, я заглянула внутрь комнаты. У меня отлегло от сердца. Гостиная была пуста. Все лежало так, как я оставила вечером накануне.
Я побежала на кухню, примыкающую к гостиной, рывком выдвинула ящик стола и схватила лежавший там широкий разделочный нож. Держа его перед собой, я резко обернулась, но никто меня не преследовал.
С ножом в руках я почувствовала себя спокойнее. Почти не дрожа, я вернулась в гостиную, где на столе стоял второй телефонный аппарат. Подняв трубку, я с ужасом обнаружила, что шнур у него также оборван.
Я обследовала весь дом. Двери были надежно заперты. Снаружи, на террасе, никого не было.
Сердце у меня бешено колотилось, но я испытывала настоящее ликование. Я была одна! Я могла бежать отсюда. Скорее одеться и – бежать! Я должна обратиться в полицию…
Я бросилась к платяному шкафу, и в эту секунду в дверь постучали.
Я замерла от неожиданности, прижимая нож к груди.
Стук в дверь повторился.
– Откройте, – потребовал мужской голос. – Полиция!
У меня вырвался вздох облегчения. Все еще сжимая нож в руках, я подбежала к двери.
И тут меня пронзила страшная догадка.
Я не вызывала полицию!
Я замерла на месте, оцепенев от ужаса.
Отсюда, с крыши небоскреба, из пентхауза, никто не должен был услышать моих сдавленных вскриков. Обнаружив поврежденные телефонные аппараты, я не пыталась привлечь к себе чье-то внимание. Я хотела только выбраться из дома.
Кто бы ни был этот человек у входной двери, он не мог быть полицейским!
