Мой негодующий взгляд сказал ей, что я не считаю себя рабом.
Из кресла поднялась женщина в прекрасной серебряной маске и серебряной мантии. Она величественно встала рядом с татрикс. Бесстрастная маска смотрела на меня. Отблески факелов на ней делали ее ужасной и зловещей. Она обратилась к татрикс, не отрывая от меня сверкающих глаз:
– Уничтожь это животное! – сказала она холодным, звенящим, решительным голосом.
– Разве законы Тарны не дают право говорить, Дорна Гордая, вторая в Тарне? – спросила татрикс также холодным и повелительным голосом, который однако понравился мне больше, чем голос Дорны.
– Разве законы писаны для зверей? – спросила Дорна Гордая. Ее голос прозвучал как вызов татрикс и я подумал, что она не совсем удовлетворена положением второй. Сарказм в ее голосе был тщательно замаскирован.
Но татрикс даже не удостоила ее ответом.
– У него есть язык? – спросила татрикс человека, который приволок меня, а теперь стоял сзади.
– Да, татрикс, – ответил тот.
Мне показалось, что женщина в серебряной маске, которую звали второй в Тарне, застыла от неожиданности и негодования, услышав это. Серебряная маска медленно повернулась к человеку и тот дрожащим голосом проговорил, трепеща от ужаса всем своим огромным телом:
– Татрикс пожелала, чтобы я привел его сюда как можно быстрее, не нанося повреждений.
Я улыбнулся про себя, вспомнив о зубах урта и кнуте, которым он терзал мое тело.
– Почему ты не встал на колени, пришелец? – спросила татрикс.
– Я воин.
– Ты раб, – прошипела Дорна Гордая из-под серебряной маски. Затем она повернулась к татрикс: – Вырви ему язык!
– Ты приказываешь Первой в Тарне? – спросила Лара.
– Нет, татрикс, – ответила Дорна.
– Раб, – сказала татрикс.
Я сделал вид, что не понимаю этого обращения.
– Воин, – сказала тогда она.
Я поднял глаза на ее маску. В руке, покрытой золотой перчаткой, она держала кожаный мешочек с монетами. Я решил, что это монеты Оста и подумал, где же сам заговорщик.
– Признайся, что ты украл эти деньги у Оста из Тарны, – сказала татрикс.
– Я ничего не крал, – сказал я, – освободи меня.
Торн рассмеялся неприятным смехом.
– Я советую тебе, – сказал он, – признайся.
Мне показалось, что он хочет просьбы о пощаде и милости, но я был невиновен и не желал каяться.
– Я ничего не крал.
– Тогда, пришелец, – сказала татрикс, – мне жаль тебя.
Я не понял смыслы ее замечания, да мне было не до этого: спина моя стонала под тяжестью колодок, шею ломило. Пот тек по спине и раны жгло огнем.
