– Почему уничтожен Ко-Ро-Ба?
– Такова воля Царствующих Жрецов.
– Но почему?
– Они выразили свою волю, – ответил человек, – и нет никого, кто мог бы спросить Царствующих Жрецов, почему они так решили и так сделали.
– Я не принимаю их волю.
– Покорись.
– Нет.
– Если так, – сказал человек, – то тебе придется одному скитаться по миру
– без друзей, без города, без стен, которые ты мог бы назвать своими, без Домашнего камня, которому можно поклоняться. Следовательно, ты будешь человеком без города и предупреждением всем, что нельзя пренебрегать волей Царствующих Жрецов.
– Что с Таленой, – спросил я, – что с отцом, с друзьями, со всеми жителями города?
– Рассеяны по всему свету, и ни один камень не положен близко с другим.
– Разве я не служил Царствующим Жрецам при штурме Ара? – спросил я.
– Царствующие Жрецы использовали тебя в своих целях и они довольны твоей службой.
Я поднял копье и почувствовал, что могу убить этого человека в белом, который стоял передо мной и говорил жуткие слова.
– Убей меня, если хочешь.
Я опустил копье. Мои глаза наполнились слезами. Я был в смятении. Может, это по моей вине город уничтожен? Может, это я навлек несчастье на город, на его жителей, на моего отца и моих друзей? Неужели я так глуп, что не понимаю какое я ничтожество перед могуществом Царствующих Жрецов? И неужели я теперь обречен бродить по дорогам и полям Гора, сжигаемый угрызениями совести, живое олицетворение того, на какую судьбу обрекают Царствующие Жрецы глупых гордецов?
И вдруг я прекратил жалеть себя. Я смотрел в глаза человека и увидел в них человеческую теплоту и слезы. Он плакал, жалея меня. Да, это была жалость
– запретное чувство, и все же он не мог скрыть его. Могущество, которое исходило от него, исчезло. Сейчас передо мной был просто человек, обычный человек, хотя и одетый в белую мантию гордой касты Посвященных.
Казалось, он борется с собой, как будто хочет говорить сам, как человек, а не произносить слова Царствующих Жрецов. Он страдал от боли, сжимал руками голову, пытаясь что-то сказать мне. Его рука протянулась ко мне и он заговорил, хрипло и неразборчиво, голосом далеким от звенящего повелительного тона, каким он говорил вначале.
– Тэрл из Ко-Ро-Ба, – сказал он, – упади грудью на свой меч.
Казалось, что он вот-вот упадет и я поддержал его.
Он смотрел мне в глаза.
– Упади грудью на свой меч, – просил он.
– Разве это не противоречит воле Царствующих Жрецов? – спросил я.
– Да, – ответил он.
