— Знай сосет свою носогрейку, а тут людям голову напрочь снимают! Это все ты свою Майю кузнецу подсовывал; не ты — так она была бы сейчас женой Тениса, и беда бы эта у нас не стряслась. Дьявол сущий твой Мартынь, только и норовит, как бы нас допечь.
Старый Бриедис вынул трубочку изо рта, легонько и добродушно сплюнул и сказал:
— Угу…
Лаукиха даже подскочила от ярости.
— Бу-бу… С одним несчастьем не разделались, так второе накликают, а все он с этим дохляком, с этим богаделенским Яном. В поход против калмуков, татарей — да бес их знает, против кого, — оглашенный, чисто оглашенный! Пускай лезут, кому шею свернуть охота, мои сыновья шагу из дому не ступят. Ведь уж старый ты человек, хозяйство свое имеешь, не след бы тебе водиться с разной швалью, с кузнечишками, у которых ни кола ни двора, им и терять-то нечего.
Бриедис лишь вежливенько кивнул головой и снова произнес:
— Угу…
Подбежала Анна и за плечо оттащила Лаукиху.
— И чего ты с ним завелась, он же глухой и ничегошеньки не слышит.
Лаукиха кинулась к ней на шею, поцеловала, точно готовясь к смерти, и направилась дальше.
Старый Марцис прикорнул на своем камне. Мартынь в кузнице во всю мочь ковал новый клинок. Он, конечно, заметил, что кто-то остановился у двери, но работы не прервал, чтобы поковка не остывала понапрасну. Только когда сталь начала бледнеть, он вновь сунул ее в угли, раздул мехи и потом обернулся. А, Лаукиха! Вот уж нежданная гостья! Ну-ка, с чем заявилась? Лицо гостьи не сулило ничего доброго: оно и понятно, о беде, что стряслась с Лауками, в имении знали с самого утра. Вид кузнеца и его поза еще больше разъярили Лаукиху. Она закричала:
— Отдавай моего коня с телегой!
Мартынь улыбнулся. Левую руку он держал под кожаным фартуком, правой ловко подкидывал дымящиеся клещи. Гостья была уже не в силах сдержаться.
— Думаешь, не знаю, кто подучил этого сопляка Марча заграбастать у нас сено, забрать коня и телегу? Твоя это выдумка. Ладно еще, что Тенис укрылся, а то бы и он сгинул. Сатана ты, а не кузнец! Ну, чего опять ножище куешь? В лесу… на большаке… глотки резать!..
У кузнеца из-под закопченных губ сверкнули два ряда белых зубов, и клещи разжались. А потом разом — крак! Ну точь-в-точь словно раскусили что-то твердое. Лаукиха отпрянула, но тут же вновь оказалась у порога.
— Не стращай, не стращай, не страшно! И хотел бы укусить, а не можешь. Думаешь, не знаю, с чего ты лопаешься от злости? А с того, что Бриедисова Майя тебе не досталась, вот с чего…
