Солнце и сильный ветер охотно явились сегодня на толоку к лиственцам. За полдень сено у сарая уже было сметано. И впрямь, вся плесень исчезла, сено уже не пылило, хоть подкидывай его, хоть черенком вил хлопай. Старый Анджен в таких делах знал толк, стог выглядел так, словно его сметали всего позавчера, предательский запах мог учуять только стариковский нюх. До полдника надо успеть нагрузить возы, а то к вечеру сено повлажнеет и, если его плотно навить, опять обретет свои прежние скверные качества. От кузницы приволокли добротно налаженную телегу. Накладывали сено в сарае: как бы сильный западный ветер не нагнал за ночь дождя. Оба воза стояли рядышком, плотно навитые — любо глядеть, — перетянутые мочальными веревками и прижатые слегами. Но когда из остатков этого же сена кинули по охапке обеим лошадям, стоявшим у кузницы, они отфыркнулись и отвернули головы. М-да, хорошего мало. Но старый Анджен и тут нашелся: разбаловали их свежей травкой, а солдатские лошади в Риге за милую душу съедят.
Но когда дело дошло до соломы, и он растерялся. Один воз наложили, а на второй и половины не набралось. Дворовые, забравшись на сеновал, стояли, растерянно переминаясь с ноги на ногу. Даже ребята, для которых самое разлюбезное дело побегать по гладкому настилу и попрыгать в открытые люки, и те, поглядев на расстроенные лица взрослых, стояли притихшие и присмиревшие. Нахмурившись так, что весь лоб изрезали морщины, Холодкевич обвел толпу злыми глазами, будто как раз его люди и были повинны в этой беде.
— Ну!.. Чего стоите как неприкаянные! Что делать-то станем?
Приказчик было сообразил, что в каретнике еще должна остаться солома: месяц тому назад натаскали барщинники, когда ночевали там. Но и ее набралось каких-нибудь четыре охапки, а остальное девки растаскали в хлева на подстилку. Там, перед тем как вывозить навоз, было такое месиво, что с подойником к коровам приходилось чуть не по колено брести. Глаза у Холодкевича налились злобой, как некогда у Холгрена. Пожалуй, впервые в жизни этот бабий угодник пригрозил скотницам тростью.
— Самих вас надо бы уволочь в каретник!
Впервые в жизни и они не скалили зубы перед барином, а, сознавая вину, прятались друг за дружку.
И вдруг они увидели, как по настилу взбежал Андженов Петерис с еще дымящимися клещами в руках; Холодкевич же только тогда обратил на него злобный взгляд, когда тот воскликнул:
— Чего, соломы нету? Эка штука! Да ведь еще совсем, на днях дворовые бабы ее в сенники понабивали да в кровати понапихивали. Чем она плоха?
