Дион в изумлении смотрел на неизвестных воинов. Но не их снаряжение поразило его. На круглых щитах, сплетенных из тростника и искусно обтянутых кожей, эллин успел разглядеть изображение черепахи. А черепаха была покровительницей меотского племени дандаридов. Значит, перед ним только что прошли сородичи его матери? Но дандариды давно откочевали к устью Антикита, где вступили в союз с племенем Радамсида-меотийца…
Диона ввели в большой шатер. У дальней стенки на розовых подушках, расшитых золотом, неподвижно сидела крупная пожилая женщина в боевой одежде сиракского воина. Ее седые брови, словно пучки жесткой травы, топорщились в разные стороны. Волосы, выбившиеся из-под шлема, были зелеными, как у наяды. Лицо сохраняло мрачное выражение.
Она слегка скосила глаза влево, и стражи исчезли. Лицо женщины-воина стало добрее. Она устремила взгляд на Диона и заговорила приятным вибрирующим голосом на эллинском языке:
— Приветствую тебя, достославный Дион, в моем стане. Рада видеть тебя в добром здравии. Я Томирия, царица Сиракская.
Эллин опустился на колени — он знал обычаи варваров.
— Я твой раб, царица!
— Ты мой гость. Встань. Клянусь Волком, воину не подобает стоять на коленях!
— Я твой пленник, — возразил Дион.
— Ты наш друг, — ответила повелительница сираков.
— Чем я обязан такой чести?
— Слушай, эллин, мы хвалим коня за силу и резвость, а не за сбрую, стрелу за быстроту полета, а не за красочность оперения, птицу за сильные крылья, а человека за хладнокровие, с каким он смотрит на копье, приставленное к его груди. Трусов мы презираем, мужественный — нам друг.
Эллин молчал, обдумывая слова царицы. Томирия пытливо всматривалась в него. Наконец Дион тихо проговорил:
— Коли я свободен, отпусти меня, царица.
— И куда же пойдешь ты?
— Будет на то воля богов, пойду к аргиппеям[33] — белоконным всадникам. Живут они без карающей палки. Их добродетель сильна настолько, что соседи не нападают на них и даже обращаются к ним за разрешением споров. Мир царит в окрестных землях. И изгнанников они принимают, как родных сынов.
Глаза Томирии вдруг хитро прищурились, выдавая какую-то затаенную мысль, по лицу побежали темные морщинки.
— А что если ты вернешься в город? У меня достаточно воинов, чтобы справиться с боспорским гарнизоном. Твои сторонники откроют нам ворота. И ты снова станешь эллинархом.
Глаза царицы жгли Диона: то ли ей не терпелось узнать, о чем думает он, то ли она уже видела сираков, грабящих дома богатых купцов, волокущих за волосы эллинок по тесным улицам города.
