Игнатий считал, что души язычников похожи на круглые камни: они красивы на вид, но из них не построишь башню, предварительно их следует обтесать. И он с упорством фанатика продолжал обтесывать бесполезный пока кругляш Дионовой души, чтобы положить его в крепкую стену идеального здания христовой веры.
— Между ангелами и демонами идет непримиримая война за человеческие души, — поучал Игнатий Диона. — Одни через страдание тянутся к Богу, другие же через обольщение и соблазн — к царству тьмы. Это сильные мира сего. Чтобы ускорить победу ангелов, бог послал на землю своего сына, и он послужил людям, отдав душу свою для искупления грехов человеческих.
— И поэтому вы отвергаете жертвоприношения?
— Какая жертва может иметь значение, если Сын Человеческий кровью своей омыл греховный мир?!
Особенно сердился Игнатий, когда видел Диона коленопреклоненным перед статуей Афродиты Анадиомены[23] или приносящим в дар Артемиде Таврополе рога оленей и звериные шкуры.
— Почему ты так беспокоишься о душе язычника? — спрашивал Дион.
Игнатий возмущенно кричал в ответ:
— А разве не пришел бы ты сам во гнев, видя брата своего на коленях перед идолом?
— Да какой же я брат тебе?
— Ты единственный язычник, оставшийся в фиасе!
* * *
Задолго до рассвета у ворот, обращенных к реке, стали собираться люди, с головы до ног закутанные в темные плащи. Сонные стражи сперва не обращали на них внимания, но потом, когда перед воротами образовалась молчаливая толпа, — забеспокоились. Начальник стражи схватился было за сигнальный рог, чтобы поднять тревогу, но от толпы отделился высокий мужчина и направился к нему. Под плащом угадывалась хорошо развитая фигура воина. Подойдя вплотную к начальнику стражи, незнакомец произнес слова пароля и откинул с головы край плаща. Вглядевшись ему в лицо, начальник стражи тихо ахнул и приказал немедленно открыть ворота. Толпа двинулась из города к реке, потом повернула вдоль берега и скрылась во тьме. Стражники еще долго всматривались в ночь, пытаясь разглядеть что-нибудь.
Перед самым рассветом, когда в реке еще тускло отражались звезды, а в прибрежном кустарнике не шевелилась ни одна пичуга, странная процессия остановилась.
С тихим шелестом падают на траву плащи. Все собравшиеся оказываются теперь в белых одеждах. И только один, высокий, тот, кто назвал стражникам пароль, остается в плаще, черным пятном выделяясь на белом фоне толпы. Вперед выходит щуплый старик с огромной бородой и нечесаной гривой волос, спускающихся на плечи. В руках он держит большой деревянный крест. Следом за ним двое в белом выводят под руки высокого мужчину. Гнусавым голосом старик бормочет молитву с просьбой отпустить все грехи вступающему в святую общину и пожелавшему смыть с себя в «водах Иордана» все нечистое.
