Поразмыслив, Матиас понял, что барсучиха права. Все уже разошлись спать, а он еще долго сидел и думал. Сотни планов, один безумнее другого, роились в его голове. Поняв, что вконец запутался, он побрел в Большой зал и встал перед гобеленом. Матиас не сразу осознал, что вслух разговаривает с Мартином Воителем.
— О Мартин, что бы ты сделал на моем месте? Я знаю, что еще очень молод, я еще только послушник, даже не член Ордена, но ведь и ты был молод. О да, я знаю, как бы ты поступил! Ты надел бы доспехи, взял свой меч и бился бы с крысами, и они отпустили бы Полевкинсов или погибли бы все до одной. Но, увы, те времена миновали. У меня нет волшебного меча — одни советы старших и мудрых, к которым я могу только прислушиваться.
Матиас опустился на холодный каменный пол. Он грустно смотрел на величественную фигуру Мартина Воителя — такого храброго и непреклонного. Потом Матиас посмотрел на свою мешковатую одежду и огромные сандалии и почувствовал, что по его щекам текут горькие слезы жалости к себе. Он плакал, не в силах остановиться. Легкое прикосновение мягкой лапки заставило его обернуться. Это была Василика. О, как хотелось Матиасу сейчас же провалиться сквозь землю! Он поспешно отвернулся, понимая, что она успела заметить его слезы.
— Василика, пожалуйста, уйди, — всхлипнул он.
Но юная мышка не ушла, а села на пол рядом с Матиасом и краем передника отерла его слезы. Она была только скромная маленькая мышка, но сердце помогло ей найти верные слова.
— Матиас, не стыдись, я знаю, почему ты так горько плачешь. Это потому, что ты благородный и добрый, а не жестокосердный, безжалостный Клуни. Выслушай меня.
Даже самые сильные и храбрые иногда должны плакать, потому что у них благородное сердце и они сострадают чужому горю. Ты очень храбрый, Матиас. Ты такой молодой, а так много уже сделал славных дел! Я простая деревенская мышка, но даже я вижу, какой ты храбрый, и знаю, что ты непременно станешь искусным полководцем. Ты как факел, который указывает путь другим, и с каждым днем твой огонь горит все ярче. Таких, как ты, больше нет, Матиас, ты отмечен Богом. Придет время, и Рэдволл и вся страна будут восхищаться тобой. Ты — настоящий Воитель.
Матиас высоко поднял голову, словно став выше ростом, слезы на его глазах высохли. Он помог Василике подняться и поклонился ей:
— Василика, как мне отблагодарить тебя за твои слова? Ты ведь и сама необыкновенная мышка… Но уже поздно, иди отдыхать. Я, пожалуй, побуду здесь еще немного.
