Юрий Андропов и Владимир Путин. На пути к возрождению | страница 12



Другой консультант Андропова Г. Шахназаров стал свидетелем поразительного перевоплощения, происшедшего с Юрием Владимировичем, когда, во время их беседы, по прямой связи неожиданно позвонил Хрущев.

«Буквально на моих глазах этот живой, яркий, интересный человек преобразился в солдата, готового выполнять любой приказ командира. В голосе появились нотки покорности и послушания… В Андропове непостижимым образом уживались два разных человека — русский интеллигент в нормальном значении этого понятия — и чиновник, видящий жизненное предназначение в служении партии. Я подчеркиваю: не делу коммунизма, не отвлеченным понятиям о благе народа, страны, государства, а именно партии как организации самодостаточной».[32]

Многие из близкого окружения Андропова отмечают, что при подготовке своих публичных докладов и выступлений он отличался особой щепетильностью.

«Получив от помощников составленный по его тезисам материал, он на два-три дня отключался от текущих дел и со всей скрупулезностью работал над текстом, тщательно выверяя все его положения», — вспоминает генерал-лейтенант разведки В. Кирпиченко. Причем Андропов при работе над любым документом непременно пропускал его через собственную руку. Группа «аристократов духа», по выражению одного из них, в непринужденной обстановке, без пиджаков, за чаем и кофе слушала читаемый Андроповым проект, по ходу корректируя его, внося поправки в текст, который хозяин кабинета на Старой площади собственноручно переписывал. При этом, Андропов с самого начала заявил своим помощникам: в этом кабинете вы можете говорить что угодно, но за его пределами придерживайтесь общепринятых норм. Он на деле следовал одной из важнейших заповедей любимого им французского мыслителя XVI века Мишеля Монтеня:[33]

«Первый признак порчи общественных нравов — это исчезновение правды, ибо правдивость лежит в основе всякой добродетели. Правда, которая ныне в ходу среди нас, — это не то, что есть в действительности, а то, в чем мы убеждаем других».

По свидетельству современников, Андропов выше всего ценил в собеседниках и подчиненных умение говорить правду, сколь бы горькой и тяжелой она ни была, докладывать истинное положение дел, не лукавить во имя ложно понятого «политеса». Порой самого Андропова коробили прямота и откровенность суждений по острым проблемам его помощников, не принятое в высших партийных кругах «свободомыслие», и тогда он призывал участников своих «мозговых атак»: