Но когда в твою жизнь,
Словно ветер,
Легкий, но яростный ветер Прованса,
Ворвется любовь —
Вперед, Марсель!
Обхаживай Мирей.
Она ждет тебя, страстью горя,
Сделай ей детей,
Которые будут говорить с южным акцентом,
Твоим акцентом, Марсель.
Прованс я полюбил благодаря турне и каникулам с семейством Приоров. Мне нравились его климат и местные жители, порой излишне эмоциональные, но такие искренние и доброжелательные, мне нравилась картошка, которую мы сами выкапывали из земли, и мессы, где Бруно играл на аккордеоне, но, не зная церковной музыки, просто — напросто исполнял популярные мелодии в более замедленном темпе. Это сходило ему с рук, никто не жаловался. И еще я полюбил запах лаванды, из которой, при помощи цветных лент, мы плели корзиночки, а наши родители потом клали их в шкафы для ароматизации белья. Я полюбил острую пищу, похожую на нашу, и chichi fregi — кровяную колбасу, стоимость которой определялась на метры. Каждый раз мы с тоской покидали Юг, хотя и радовались тому, что предстоит путешествие, что нас ждет сцена. И не сомневались, что на следующее лето снова вернемся туда.
Как далеко теперь время тех счастливых летних каникул, когда радовала любая поездка за город, пусть недалеко от Парижа, в тот же Сен — Брис или Медон. И как мало нам тогда надо было для счастья!
Наши маршруты всегда неожиданны,
Радостный смех звенит в утреннем воздухе.
Ничто не испортит нам настроение,
Мы рады любому пустяку,
И если я, идя по дороге, вдруг начинаю напевать,
Твой голос вторит мне, подхватив припев.
Так и шагаем в такт нашей песне,
Мы рады любому пустяку.
1936 год. Коммунистическая партия организовывала пикники, на которых Вальдек Роше всякий раз выступал с небольшой речью. В моде были русские фильмы. Каждое воскресенье утром в кинотеатре «Пигаль» шло по два сеанса, показывали фильмы советского производства. Мы приносили с собой плетеные корзинки, полные провизии и напитков, и смотрели «Максим», «Юность Максима», «Броненосец “Потемкин”», «Ленин в Октябре», «Стачка» и многие другие фильмы, конечно же, агитационного характера. Но мы не задумывались над этим, нас больше всего волновала игра актеров. Там же посмотрели «Беппо», первый армянский фильм. То были времена веры в советский рай, дававший надежду на новую жизнь, где все пели революционные песни, вступали в Союз армянской молодежи (JAF), в котором Мелинэ, будущая Манушян, была секретарем, а Мисак Манушян — активным членом. Посещали организованные армянами балы, на которые отца приглашали петь — ему всегда удавалось выжать слезы из женской части аудитории. Мы с Аидой тоже участвовали в программе со своим номером. Оркестры, развлекавшие публику, не всегда были армянскими. Но им вменялось в обязанность знать хотя бы отдельные фрагменты армянских народных мелодий, под которые можно танцевать. Всегда присутствовал человек, снимавший на пленку часть вечеринки, и — о чудо! — до ее окончания он возвращался с готовым черно — белым немым фильмом и показывал его на куске материи, заменявшем экран.
