В полукилометре от дома Виктор добирается до широкой расщелины в скальном выступе. Камни здесь черны и голы, кусты и деревья не могут зацепиться на них корнями. Летом валуны покрыты неряшливыми пятнами лишайника, сквозь расселину стекает ручей, образуя небольшой водопад. Сейчас все заметено снегом. В воздухе бледно мерцает овальная завеса. Перед ней едва угадывается фигура прозрачного человека.
Червоточина.
Ларсен стреляет от живота, не целясь. Картечь пролетает сквозь прозрачного, не причиняя ему вреда. Прозрачных нельзя убить — во всяком случае, Торвик никогда не видел ни одного мертвого прозрачного. Призрак исчезает, через несколько секунд Червоточина истаивает во мраке.
«На сегодня довольно», — шепчет Виктор, не спеша хромая к дому. На перилах глазастыми пеньками сидят две большие белые совы, вокруг лежит десяток огромных собак, зализывающих раны. У некоторых из них не хватает конечностей, но кровь не течет. Армия Ларсена потеряла больше половины. «Этих, — показывает он на трупы гигантов, — сожрите, кости отнесите на лед залива, в кустах ничего не прятать, проглоты! Всех моих, кто сдох, перетащите к стене, займусь ими завтра. Своих не жрать, они мне еще пригодятся. Понятно?! Гунвор, где Дагни?»
Одна из сов слетает с перил и садится на мертвую собаку. Виктор бредет к Дагни и освещает ее фонарем. У собаки вырвана половина бока, сломан хребет, нет хвоста и одной из передних лап. Виктор хватает ее за ошейник и тащит к дому. В собаке почти шестьдесят килограммов, но двухметровый Виктор, несмотря на хромоту, волочит ее по снегу как трактор, втягивает на наружную веранду и оставляет там. Запускает сов на чердак и закрывает дверцу. Входит в комнату, сбрасывает разгрузку, полушубок, шапку и кидает в угол, аккуратно прислоняет дробовик к стене, снимает ПНВ и кладет на полку. Стягивает унты и выкидывает их в коридор вместе с носками, морщась от запаха. Подбрасывает поленьев в печку. Задувает свечи, валится на кровать, натягивает на себя одеяло и засыпает как убитый.
Петрозаводск. Февраль 1986 годаМайор Петряков, зам. начальника Петрозаводского военкомата, сидел за столом, заваленным бумажными папками, и изучал дело лейтенанта запаса медицинской службы Ларсениса. За спиной майора висел блекло-цветной портрет генсека Горбачева. Ларсенис сидел на стуле около стены, между железным шкафом и фикусом, растущим из пластмассового ведра. Лейтенант запаса казался спокойным. Большие его руки лежали на коленях, только длинные пальцы едва заметно шевелились, словно Ларсенис мысленно вязал узлы.
