"Вон мрачный Уорик овладел стеной!" {4}
15. ДЖОНУ ГАМИЛЬТОНУ РЕЙНОЛДСУ
9 апреля 1818 г. Тинмут
Четверг, утро Дорогой Рейнолдс,
Раз все вы сошлись во мнении, что написанное предисловие никуда не годится, значит так оно и есть - хотя сам я не замечаю в нем ни малейших следов Хента; если же дело обстоит именно так, то это свойственно мне от природы - и, стало быть, у меня с Хентом есть нечто общее. Просмотри предисловие заново и вникни во все мотивы и во все те зернышки, из которых произрастала каждая фраза. У меня нет ни грана смирения по отношению к Публике или к чему бы то ни было на свете, за исключением Вечносущего, а также принципа Красоты и памяти о Великих. Когда я пишу для себя просто ради минутного удовольствия, моей рукой, возможно, движет сама природа. Но предисловие пишется для публики, а в ней-то я никак не могу не видеть своего врага и не в силах обращаться к ней без чувства враждебности. Если я напишу предисловие в покорном или угодливом духе, это будет противоречить моим качествам публичного оратора. Я готов смириться перед своими друзьями и благодарить их за это, но в окружении толпы у меня нет желания раздавать поклоны: мысль о смирении перед толпой мне ненавистна.
Я не написал ни единой поэтической строки с оглядкой на общественное мнение.
Прости, что надоедаю тебе и делаю троянского коня из подобного пустяка: это касается и, затронутого вопроса, и меня самого - излив тебе душу, я испытываю облегчение - без поддержки друзей я бы и дня не прожил. - Я готов прыгнуть в Этну ради великого общественного блага - но не выношу Подобострастия и притворного заискивания. - Нет, перед читающей публикой я не стану склоняться. - Я почел бы себя увенчанным истинной славой, если бы мне удалось ошеломить и подавить ораву болтающих о картинах и книгах, передо мной - стаи дикобразов со встопорщенными иглами:
"Метну ли взгляд - они торчат, как сучья", {2}
и я охотно разогнал бы их пылающим факелом. Ты заметишь, что мое предисловие не очень-то смахивает на факел, но "начинать с Юпитера" {3} было бы слишком уж оскорбительно, да и не мог я насадить золотую голову на глиняного истукана. Если и в самом деле с предисловием что-то неладно, не аффектация тому причиной, а подспудное пренебрежение к публике. Я смогу написать новое предисловие, только без оглядки на этих людей. Я подумаю. Если через три-четыре дня ты ничего не получишь, вели Тейлору печатать без предисловия. В посвящении пусть стоит просто: "Посвящается памяти Томаса Чаттертона".
