— Смотри! Смотри! Коров ведут! — показывал ей сосед за окно.
Она оборачивалась, и куска, как не бывало. Вера плакала, Юрка лез в драку.
Еще Юрка вспоминал, как Володя устроил драку в сестрорецком морге, когда начальник этого заведения отказался принять «труп», потому что бортовая машина (я помню эту машину, и матрас помню, на котором в кузове лежала мать), которую братья уговорили сделать этот рейс, в спешке проехала по газону. Шофер спешил. Так вот, Володя бил лысого глазастого санитара шваброй по голове, и тому пришлось запереться в кабинете и вызвать по телефону милицию. С приездом пожилого майора, который знал нашу семью, всё устроилось и успокоилось.
Я пришел из леса, начал разбирать грибы, вспомнил всё это, и сделалось невыносимо грустно.
Ушел в свой предбанник-кабинет и набил целую пепельницу окурками. Кабинет в предбаннике решил оставить: здесь мне никто не помешает.
12 сентября 1984 г. Гатчина.
В гараже новый главный инженер. Пришел вечером к нам на площадку. Я один, сторожа нет. Сижу, пишу. Подал мне руку, назвался Сашей. Я — Димой.
Крепкий сорокалетний мужик с сединой в черных волосах, высокий, кареглазый. Симпатичный. Говорит быстро, отрывисто, чуть нервно. И всё время двигается: ходит по вагончику, сядет-встанет, выглянет в окно, закурит, посмотрится в зеркало, сунет нос в бумаги, выйдет, войдет. И глаза бегают. Про таких говорят — душа не на месте. С похмелья, что ли? Чего пришел, неясно. О работе не спрашивает.
— А где, — говорю, — вы раньше работали?
— Я два месяца, как из Афганистана. Ты, говорят, писатель?
— Пишу понемножку, иногда печатаюсь.
— Пошли кого-нибудь за выпивкой. Я деньги дам.
Достает бумажник.
— Все разошлись. Только одна машина не приехала. Но у меня есть немного.
Достал полбутылки водки, закуску, налил ему стакан.
— А себе?
— Я на работе не употребляю.
— Пей, — отлил мне в кружку. — Я приказываю.
Выпили. Пересказываю своими словами.
Служил подполковником, заместителем командира дивизии. Выгнали из армии «за жестокость».
До этого служил на реке Уссури, в погранвойсках. Красная икра ведрами на балконе стояла. Тихо, спокойно, друзья, охота, рыбалка, квартира. Сейчас дали через райком однокомнатную, прописка областная, гатчинская. Предложили несколько мест — выбрал гараж. Но чувствует, что долго не задержится — скучно. Планерки, бумаги, масло, железо, бензин… Не его это.
Никакой особой жестокости не было. Была война. Разнес мечеть, аул в 70 домиков и еще что-то. У дивизии были неудачи, много потерь. Приехала комиссия КГБ (дивизия кагэбэшная, пограничная), надо было найти виноватых. Виноватым сделали его. Он не обижается, это нормально.
