12 января 1984 г. Дежурю в гараже.
Был в «Неве», разговаривал с литконсультантом Б. Говорили о моей повести «Феномен Крикушина». Началось с того, что консультант впился в меня немигающим взглядом следователя и спросил, что такое счастье в моем понимании. Я ответил, что в моем понимании это состояние души, и в свою очередь поинтересовался, как он понимает эту сложную морально-этическую категорию. Литконсультант бодро выпалил несколько цитат из классиков, но своего отношения к ним не проявил.
Побегав глазами, он спросил, какой бы сбывающийся рассказ я написал, будь на месте героя моей повести — Крикушина. «Не знаю», — сказал я. Он хмыкнул и стал делать замечания по тексту повести. Я записывал. Кое с чем согласен. Повесть он назвал грамотной, профессионально написанной, но не лишенной изъянов и промахов. Пообещал отдать ее Самуилу Лурье, сотруднику отдела прозы. Звонить тому не раньше, чем через месяц.
Разговор мне не понравился. Б. словно уличал меня в недоброжелательном отношении к происходящему в нашей стране. Особенно, когда я заметил, что правду у нас почему-то не любят, предпочитая ей трескучую ложь.
— Боюсь, с такими настроениями ваша повесть может не состояться, — сухо сказал он. — Наше общество любит, ценит правду и стремится к ней. Да!
Функционер штампованный.
Потом разговаривал по телефону с Яковом Липковичем. Мы когда-то вместе работали в ЛИВТе. Повесть хвалил, но сказал, что шансы ее напечатать 50:50. Как повезет. Советовал ехать в Москву, обивать пороги редакций, пить, если потребуется, с нужными людьми, заводить знакомства.
— Старайтесь проникнуть в издательства. С писателями дружить хорошо, но они ничем вам не помогут.
И работать, работать, работать. С вершины его 60 лет я для него страшно молод, и всё у меня впереди.
— Года два-три, и вы, я думаю, добьетесь успеха, — подбодрил Липкович. — Ищите свою тему…
Ехать в Москву, пить с издателями, заводить знакомства… Мало мне выпивок в Ленинграде? А когда писать?
На сегодняшний день перепечатал 58 страниц «Записок шута». Попутно делаем ремонт в квартире. Стены комнаты вывели разными обоями — арками. Симпатично. Максимка болеет, Ольга сидит с ним дома, и писать весьма сложно.
С Нового года возобновил утренние пробежки по Смоленскому кладбищу. Бежишь по дорожкам, читаешь их названия и переносишься в прошлый век. Пошехонская, Первая Кадетская, Вторая Кадетская, Петроградская…
Отдышавшись, делаю зарядку и подтягиваюсь на турнике, который нашел меж двух стареньких берез. Пока только 5 раз. Позор!..
