— Если бы ты захотел туда войти, то несомненно…
Он рассказал ей все только для того, чтобы она отговорила его, а не толкала на преступление. Ему было необходимо, чтобы кто-то утвердил его в правильности избранного решения. Вместо этого он оказался в положении человека, кричащего во тьме «караул», на зов которого вышел бандит.
— А стол с серебряной шкатулкой тебе известен? — донимала его Умайма.
— О нем знают все, кто был у отца в покоях. Зачем ты спрашиваешь?
Встав со своего места, она подошла к Адхаму вплотную и стала искушать его:
— Клянись, что не хочешь знать, что в бумагах!
— Конечно, не хочу. С чего бы? — занервничал он.
— Неужели твоя воля сильнее желания узнать собственное будущее?
— Имеешь в виду твое будущее?
— Мое и твое, а также Идриса, о котором ты так сокрушаешься, забыв его выходки!
Жена говорила то же, что и его внутренний голос. И это злило Адхама. Он посмотрел в окно, будто надеясь сбежать, и сказал:
— Против воли отца не пойду!
Умайма вопросительно вздернула подведенные брови:
— А почему он прячет документ?
— Это его дело. Что-то ты сегодня задаешь много вопросов.
Она произнесла, будто обращаясь к самой себе:
— Будущее! Узнаем свою судьбу и сделаем благое дело для несчастного Идриса. И это всего лишь заглянув в бумажку. Никто и не узнает. Клянусь, ни друг, ни враг не смогут обвинить нас в том, что у нас были дурные намерения по отношению к отцу.
Адхам залюбовался самой яркой из звезд на небосклоне. Не обращая внимания на ее слова, он сказал:
— Как прекрасно небо! Если б не такая влажность сегодня, я разглядывал бы его сквозь ветви деревьев в саду.
— Не сомневаюсь, он выделил кого-то в завещании.
— Его расположение ко мне до сих пор приносило одни лишь проблемы.
— Умей я читать, пошла бы и открыла серебряный сундучок! — вздохнула жена.
Адхам желал именно этого. Он еще больше возненавидел себя и ее, но почувствовал, что капкан захлопнулся и дело уже решено. Он наклонился к ней, нахмурившись. В дрожащем от сквозняка свете лампы его лицо казалось мрачнее тучи.
— Будь я проклят, что поделился с тобой! — сказал он.
— Я не хочу навредить. Я люблю твоего отца так же, как и ты.
— Давай прекратим этот утомительный разговор! Уже поздно.
— Я чувствую, что не успокоюсь, пока это пустяковое дело не будет сделано.
— Боже! Верни ей разум! — выдохнул Адхам.
Она уставилась на него, готовая действовать, и спросила:
— Разве ты уже не пошел против отцовской воли, встретившись с Идрисом в доме?
