Между тем тот год (1980) запомнился Нигматулину не только этим. Именно тогда он вновь стал отцом. Матерью его сына Саида стала та самая Халима Хасанова, с которой судьба свела его еще в середине 70-х. Как мы помним, их роман закрутился еще в бытность Нигматулина мужем Кандаловой – когда та была беременна их дочерью Урсулой. Вскоре после расставания с первой женой Талгат женился на Хасановой, и спустя несколько лет – 21 октября 1980 года – в этом браке родился сын Саид.
Однако не это событие предопределило судьбу Нигматулина в то десятилетие, а другое – роковая встреча с двумя людьми, которые станут убийцами героя нашего рассказа. Речь идет о Мирзе Кымбатбаеве (1935) и Абае Борубаеве (1952). Расскажем о них подробно.
Мирза жил в узбекском городе Бируни (Каракалпакская АССР) и зарабатывал тем, что выдавал себя за дервиша (религиозный мистик, суфий, ведущий нищенский образ жизни). О том, как он пришел к такой жизни, рассказывает он сам:
«Я у родителей один. Были младшие братья и сестры, но они умерли. Учился я слабо. Рос сильным, здоровым. Окончил десять классов. С юношеских лет стал заниматься национальной борьбой. Выступал на свадьбах, тоях. Получал призы, деньги. В тридцать лет познакомился с девушкой, хотел жениться, но родители отдали ее за другого, и молодые уехали в соседний район.
Потом я работал в колхозе разнорабочим. Но ушел и оттуда – стал помогать людям строить дома. Мне хорошо платили. Так я и жил, пока в кишлаке не появился человек, которого называли Наурузов-дервиш. Он, как мне тогда казалось, был очень странный. Ходил в рваном халате, носил на шее женские украшения: бусы, побрякушки. Мы подружились. Наурузов рассказал, что уже много лет нигде не работает, собирает милостыню, ни в чем не нуждается. Я ему понравился, он тоже понравился мне. Под его влиянием я бросил работу, и мы стали ходить вдвоем. Обошли несколько областей. Наурузов обещал научить своему ремеслу и выдать за меня дочь, которая жила в Ташаузе. За это я отдавал ему все деньги, которые нам подавали.
Новая жизнь мне нравилась. Молиться я не умею, поэтому только делал вид, что бормочу молитвы. Наурузов научил нескольким арабским словам, которые я должен был повторять для людей. Люди благодарили, давали один-два рубля. Некоторые говорили, что после наших молитв они стали лучше себя чувствовать, давали еще денег. Поэтому в день у нас получалось 150–200 рублей…
Когда я понял, что Наурузов не хочет отдавать свою дочь, я на него обиделся. Однажды сильно выпил и избил его. После этого мы расстались, и я стал ходить один. Милостыню я собирал за 35 километров от нашего кишлака – на кладбище Султан Уаис Баба, которое считается святым. Там собирается много людей, поэтому работы у меня было много. Люди приезжали туда семьями, предварительно зажаривали целых баранов, запасали еду. Я был сыт и ни в чем не нуждался…»
