Барри Тамерлан был в школе могущественным человеком. Никто не мог отказать ему в том, что ему захотелось иметь. Он сам себе не мог отказать. Он был слепой силой. Иногда он казался Питеру роботом, запрограммированным на то, что ему положено сделать. И странно – его совсем не огорчало, что у него нет друзей, что все его избегают и ненавидят.
Питер, конечно, держался от задиры подальше, но испытывал к нему какой-то особенный интерес. Барри Тамерлан был загадкой. Когда Барри исполнилось одиннадцать лет, он пригласил десяток ребят на день рождения. Питер думал отвертеться, но его родители и слышать об этом не хотели. Им нравились родители Барри Тамерлана, и по их взрослой логике Питеру непременно должен был нравиться Барри.
Улыбающийся именинник встречал гостей в дверях.
– Здравствуй, Питер. Спасибо. Мама, папа, смотрите, что мне подарил мой друг Питер!
В этот день Барри был любезен со своими гостями. Он участвовал в играх, разливал напитки, помогал убирать и мыть тарелки. Один раз Питер заглянул в его спальню. Там было полно книг, железная дорога на полу, старый мишка на кровати, набор юного химика, компьютерная игра – спальня совсем как его собственная.
Под конец Барри слегка ткнул Питера в плечо и сказал:
– До завтра, Питер.
Значит, Барри живет двойной жизнью, размышлял Питер, возвращаясь домой. Где-то по дороге от дома к школе мальчик превращается в монстра, а после уроков монстр превращается обратно в мальчика. От этих мыслей Питер перешел к фантазиям о снадобьях и чарах, преображающих людей, но после дня рождения неделями не думал об этом. Как он привык жить среди загадок – само по себе загадка, а во вселенной головоломки были посложнее, чем Барри Тамерлан.
Последнее время одна из них особенно занимала Питера. Он шел по коридору из класса в библиотеку, и его обогнали две девочки-старшеклассницы. Одна говорила подруге:
– А почем ты вообще знаешь, что тебе это не снится сейчас? Может, это тебе снится, что ты со мной разговариваешь.
– Ну, как, – отвечала подруга. – Я могла бы себя ущипнуть. Будет больно, и я проснусь.
– Но допустим, допустим, тебе только снилось, что ты ущипнула себя и что тебе больно, – сказала первая. – Все может быть сном, и ты никак не узнаешь…
Они свернули за угол и скрылись. Питер остановился подумать. Похожая идея у него самого брезжила, но так четко еще не оформилась. Учебник литературы у него в руке, широкий светлый коридор, лампы на потолке, классы слева и справа, из них дети выходят – может, всего этого нет. Может, они всего-навсего мысли в его голове. Рядом с ним на стене висел огнетушитель. Он вытянул руку и дотронулся до него. Красный металл холодил пальцы. Твердый, реальный. Как же его может не быть? Хотя и в снах так – все кажется реальным. Только проснувшись, понимаешь, что видел сны. Как понять, что огнетушитель тебе не снится, не снится красная краска, не снится холод металла?
