Вильям, наверное, печалился из-за того, что потерял силу. Он отказался от общества других кошек и сидел один дома, предаваясь воспоминаниям и размышлениям. Но, несмотря на свои шестнадцать лет, он был гладок и подтянут. Он был по большей части черным, с ослепительно белыми носочками и грудью и белым наконечником хвоста. Бывало, он отыщет, где ты сидишь, подумает немного, вспрыгнет тебе на колени и стоит, растопырив когти, и смотрит тебе в глаза не мигая. Потом, наклонив голову набок, по-прежнему глядя тебе в глаза, мяукнет один раз – скажет тебе что-то важное и умное, только ты этого не поймешь.
Зимним днем, после школы, самым большим удовольствием для Питера было скинуть туфли и лечь с Котом Вильямом перед камином в гостиной. Он тоже клал голову на пол и приближал лицо к морде кота, смотрел, какая она необыкновенная, прекрасно-нечеловеческая, – под этим шариком черных волос с белыми, слегка опущенными усами и волосками бровей, торчащими вверх, как радиоантенны, скрывалось маленькое лицо, и вертикальные щелки зрачков в светло-зеленых глазах были как приоткрытые двери в другой мир, куда Питеру ни за что не проникнуть. Стоило ему лечь рядом с котом, как начиналось утробное мурлыканье, такое мощное и басовитое, что вибрировал пол. Питер знал, что ему рады.
И вот однажды, как раз во вторник, в четыре часа, когда уже смеркалось, и шторы были задернуты, и включен свет, Питер опустился на ковер перед камином рядом с Вильямом. В камине ярко горел огонь, и пламя облизывало толстое вязовое полено. Ледяной ветер хлестал по крышам и завывал в дымоходе. С автобусной остановки Питер и Кэт бежали бегом, чтобы не замерзнуть. А в доме тепло, и рядом старый друг, притворяется, что он моложе своих лет, повалился на спину и беспомощно болтает в воздухе передними лапами. Хочет, чтобы ему почесали грудку. Питер тихонько поводил пальцами под мехом, урчание сделалось громче – таким громким, что загремели все косточки в старом теле. А потом кот тронул лапой пальцы Питера и стал пододвигать их повыше. Питер позволил ему управлять своей рукой.
– Хочешь, чтобы почесал тебе подбородок? – шепнул он.
Но нет. Кот хотел, чтобы ему пощекотали шейку. Питер нащупал там что-то твердое. Когда он трогал это зернышко, оно выскальзывало то влево, то вправо. В меху что-то запуталось. Питер приподнялся на локте, чтобы разобраться. Раздвинул мех. Сперва ему показалось, что он увидел украшение, серебряное семечко. Но цепочки на шее не было, и, поддев семечко пальцем, вглядевшись, Питер увидел, что это вовсе не серебро, а отполированная косточка, овальная, плоская посередине, и, самое удивительное, она прикреплена к коже Кота Вильяма. Эта косточка удобно поместилась между его большим и указательным пальцами. Он ухватил ее покрепче и потянул. Кот Вильям замурлыкал еще громче. Питер опять потянул – вниз, – и на этот раз что-то ему поддалось.
