— С нормальной медицинской точки зрения вообще непонятно, как он жив. У меня на руках умирали люди, у которых была тысячная доля его проблем! Тысячная! А он — живет.
Сева понурился:
— И сколько это может продолжаться?
— Сколько Богу будет угодно. Пизанская башня пятьсот лет падает — никак не упадет. Не знаю! Может, год, может, пять, может, неделю. Хочешь помочь? Вон — чемоданы бери.
Троица начала выбирать свои вещи. Затем они вышли на улицу.
Подойдя к Фридману с Володей, Леонидов бодрым голосом, щурясь от южного солнца, отчитался:
— Все! Мы готовы. Куда идем?
— По машинам! — поддержал его тон Фридман. — Дорога долгая. Жара, духота, но в гостинице очень даже хорошо. Володечка, у тебя люкс. Садитесь вы втроем, а мы с Пашей по дороге поболтаем. Ужин в гостинице, и я с вами. Ничего сегодня не ел — сразу сюда. По машинам! Гитарочку в багажничек.
Фридман семенил, подскакивая то к одному, то к другому, переходя с интимного тона на официальный.
На углу площади стояли две «Волги» — новенькая «двадцать четвертая» и видавшая виды старая «двадцать первая».
— Ух ты! Сто лет в такой не ездил! — оживился Володя.
Леонидов заговорщицки прошептал:
— Так это специально для тебя Фридман и подогнал. Садимся.
Володя с Севой нырнули в старенькую «двадцать первую». Нефедов, пометавшись, подсел в нее же. Машины тронулись.
— Я на такой семь лет отдежурил, — расположившись на заднем сиденье, мечтательно протянул Нефедов.
Володя, не поворачиваясь, резко оборвал:
— Толя! Ни слова о медицине.
— Он страхуется. Всем известно, что у вас неприятности, а начальство в зале—значит, можно. Их на стульчики не посадишь. Надо снимать бронь, а это деньги.
— Пополам. Валяй приглашай.
— Очень разумно. Володя — светлая голова! — Фридман достал из кармана записную книжку. — Вот они все у меня, голубчики. Секретариат обкома, профсоюзы, угрозыск, комсомол—все здесь. В Бухаре, между прочим, очень сильная комсомольская организация. А если понравится Сулейманову, тут уж...
— Это кто?
— Ой, Паша, это сильный человек. Кстати, у него день рождения завтра. Если поехать, весь Узбекистан наш. Хе-хе-хе. Надо поехать! Завтра! Меня звали, а я — с Высоцким. Это подарок! Это уважение! Это Восток, Паша!
