Несмотря на запрет, Володя постучал в закрытую дверь. Оттуда послышалось: «Да!»
Володя вошел в кабинет. Фомич обедал. Перед ним стоял поднос с дымящимся супом, с гречневой кашей с котлетами и компотом из сухофруктов.
— Приятного аппетита, Алексей Фомич! Вызывали?
— Я?—удивился директор. — Вы же в больнице...
— Пришлось выписаться. Мне слишком нужно в Париж.
— Владимир, я в очень сложном положении, — замялся Фомич. —То есть, конечно, я обещал, я не отказываюсь... Но вчера было собрание, и... Одним словом, все проголосовали за ваше увольнение из театра.
— Вот это номер! — искренне удивился Володя. — Я уволен? А в чем дело?
— Владимир! Вы то есть, то вас нет... Театр в очень сложном положении. Идут вводы. —Алексею Фомичу явно трудно было это говорить.
Высоцкий не на шутку разозлился:
— Ну да... Мне нужно чуть больше времени, чуть больше свободы.
— Это я очень хорошо понимаю, зачем вам нужно время, — обиженно произнес Фомич. — Сейчас — на чёс? Я правильно понимаю? В Узбекистан?
— Вы неправильно понимаете. Я никуда не еду.
— А мне говорили... Тогда я вообще не понимаю.
— Мне нужно работать! — доверительно произнес Володя. — Мне просто нужно работать.
— Так работайте! — так же доверительно ответил директор, — Кто ж вам не дает? Вы же не работаете!
— Я имею в виду другую работу.
—Ах, вы про это... Вы — артист! Вы большой артист! Но то, что вы изволите называть работой... — Алексей Фомич стал подыскивать подходящее слово.
— Я... — Высоцкий резко поднял тон разговора, — называю работой...
— Не надо на меня кричать! Я все слышу. Конечно! Поэзия, работа над словом, так сказать.... Но какой вы поэт? Я тоже иногда пишу. Но это же не значит, что я писатель. Я директор театра, а вы актер этого театра. Вот наша с вами работа.
— Если я артист этого театра, — Володя улыбнулся, — то дайте мне характеристику для выезда.
Фомич встал и торжественно произнес:
— В данный момент это невозможно, я очень сожалею!
Володя вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.
— Машуля, напечатай мне характеристику. Текст стандартный, число сегодняшнее.
— А подпись чья?
— Фомича.
— Не подпишет.
— Ты напечатай.
Машуля пожала плечами, заправила в машинку два листа, проложенных копиркой, и застучала по клавишам: «ХА-РА-КТЕ-РИ-СТИ-КА».
* * *
Володя направился в курилку. Дымили все, несмотря на запрет шефа. При появлении Высоцкого стихли. Юра, который сидел чуть в стороне, встал и даже поклонился, не вынимая сигареты изо рта.
