Что означает ваша фамилия? | страница 33
Вот два слова, близких по грамматической форме и обозначающих животных, равно распространенных в России: уж и еж. Между тем, Ежовых куда больше, чем Ужовых. В 1990-е годы в Москве, например, на 4000 Ежовых приходилось всего 30 Ужовых. Таких загадок множество. Почему Болотовы и Рощины обычны, а фамилии Лесов и Лугов непривычны? Сравните такие пары фамилий: Озеров – Рекин, Громов – Молниин, Солнцев – Небов, Огнев – Водин, Ветров – Бурин, Решетов – Ситов, Топоров – Ножов. Не правда ли, вторые фамилии резко отличаются от первых своей надуманностью, необычностью. А ведь для русского языка они были бы вполне естественны и по смыслу, и по форме, если бы народ-языкотворец почему-то их не избегал. В чем же причина?
Несомненно, основания были: одни слова имели для наших предков какое-то дополнительное, магическое значение и становились именами или прозвищами; другие нет. Постепенно «магический смысл» забывался, нам, людям XX века, он непостижим, но языковое чутье сохраняло традицию – мы и сегодня ее чувствуем: современный писатель скорее назовет своего героя Рожиным или Рыловым, чем Лицовым, потому что осознает: Рожин и Рылов – не очень благозвучно, но естественно; Лицов – уж очень необычно, как-то не по-русски, хотя по смыслу гораздо лучше. Вот с какими глубинными тайнами народной психологии приходится иметь дело антропонимии!
Скажу и еще об одном интересном явлении: обратном превращении фамилий в прозвища. Емельяна Пугачева его современники часто называли просто Пугач, что совпадало с именем его родоначальника. Но если пугач, от которого произошла фамилия Пугачев, означало «филин», то Емельян Пугач – это звучало уже погрознее. Чапаева его бойцы звали Чапай, а настоящая фамилия героя Гражданской войны матроса Железняка была Железняков. И в наши дни такое переиначивание не редкость. Популярного футболиста и хоккеиста Боброва болельщики любовно называли Бобер. В любом классе можно слышать, как Комарова называют Комар, Стрельникова – Стрельником, Макарова – Макаром, Шемякина – Шемякой и т.д., не подозревая даже, что тем самым «оживляют» в обращении к своему товарищу имя или прозвище его предка.
В этом нет ничего дурного. Плохо только, когда такого рода сокращения осмысляются неправильно и превращаются в обидные «дразнилки»: ученицу Харину дразнят Харей, не зная, что предок ее называл себя нисколько не предосудительным именем Харя – от Харитон; Паршин, конечно, от «парша», по вовсе не обязательно от болезни: паршой в северорусских говорах называли карася; трусом во многих областях именуют кролика, так что Трусовы – всего-навсего Кроликовы; Крысанов не имеет отношения к крысам: это видоизменение хорошего, но забытого имени Хрисан, Хрисанф.
