— Кто это сказал? — осведомился Квиллер, притворяясь возмущённым.
Издав смешок, девушка ответила, что это часы Арнольда.
— У него магазины в Локмастере и Мусвилле, но ему нравится идея выставляться здесь.
В киоске Арнольда были выставлены медные подставки для дров; подсвечники из красного стекла; восточные, поблекшие от времени, ковры; птичья клетка, сплетенная из ивовых прутьев; гравюры в рамках, изображавшие Ниагарский водопад и Гудзон; несколько кухонных часов из древесно-стружечных плит, которые громко тикали, и часы с кукушкой — в точности такие, как те, которые Гас Лимбургер обещал своему работнику.
Из другого конца зала позвали Дженелл, и она, извинившись, поспешила на помощь торговцу. Квиллер огляделся, и его привлекла запертая стеклянная витрина, в которой было выставлено несколько раритетов: пара бронзовых обезьянок, державших толстые свечи; медная масляная лампа из Индии; маленькая вышитая подушечка с датой — 1847. Особенно заинтересовала Квиллера вставленная в раму картина маслом, размером двенадцать на пятнадцать. Это была сценка на пляже — судя по скромным пляжным костюмам, написанная в двадцатые годы.
— Что это за вещь? — спросил он Дженелл, когда та вернулась.
— Этот экспонат не продаётся. Мы как раз делаем надпись. Торговцев приглашают выставлять их личные сокровища. У каждой вещи будет ярлык с указанием имени владельца. Эта картина, выполненная маслом, — моя.
— Превосходное качество. Как она к вам попала?
— Это длинная история! Со странным концом.
— Мне бы хотелось её услышать, если вы не возражаете.
— О, я с удовольствием вам расскажу! — Она обвела взглядом зал, где суматоха становилась все сильнее.
— Когда вы не будете заняты, — поспешно добавил он, — и когда у меня будет при себе диктофон.
— Я могла бы прийти завтра пораньше, — предложила она, — скажем, в девять тридцать…
— Договорились! — ответил он, и тут закричал ещё один торговец:
— Мисс ван Рооп!
Из офиса вышел Кемпл.
— Как тебе понравилось увиденное?
— Пока что недурно. А что это за возвышение в конце зала?
— Его использовали для аукционов, когда здесь был «блошиный рынок». Мы пока не решили, что с ним делать.
— А как насчёт того, чтобы выставить — не на продажу — мебель музейного качества из чёрного ореха, изготовленную в тысяча девятисотом году? Да ещё с романтической историей в придачу?
— Ты меня разыгрываешь?
— Эта мебель принадлежит Фонду К., и ей нужно временное пристанище, пока не будет построен новый музей. Разумеется, она застрахована на приличную сумму.
