Эме вошла в квартиру, опасливо оглянувшись на верхнюю площадку.
— Я так всегда делаю, когда меня достает Лео. Немножко транквилизатора в кофе — и все, тишь да гладь.
— Вы что, серьезно, г-н Морлеван? — с сомнением спросила Эме.
— Вы мне тут все кровью закапаете, — вскрикнул Барт. — Боже, какая гадость. Идите скорее в ванную.
Эме умылась. У нее была довольно глубоко рассечена левая скула.
— Он швырнул в меня крышкой от кастрюли, — пояснила она.
— А вы замените все крышки летающими тарелочками, они легкие и края не острые, — невозмутимо посоветовал Барт.
Эме подставила руки под холодную воду. На них были видны отчетливые следы зубьев вилки. Бартельми содрогнулся от отвращения, но заговорил игриво:
— Между прочим, тут в субботу опять придут ваши детки.
— Мои дети? — переспросила Эме. — О! Вы не сказали г-ну Лео?
Барт помотал головой.
— Но что плохого в том, что вы опекун своего брата и сестер? — удивилась Эме. — Почему вы это скрываете?
— Вы не знаете Лео. Он ненавидит все, что я люблю. Герани мои жжет сигаретами.
Такое поведение показалось Эме почти нормальным. Ее муж, например, рвал книги, которые она читала.
— Я прошу вас немножко мне помочь, Эме, — заискивающе сказал Барт.
Он принялся разглаживать замявшийся воротничок ее блузки.
— Лео в субботу придет ко мне обедать. Надо бы сказать, к нам, — поправился Барт, стыдливо потупившись. — Потому что он переселяется сюда.
— Вы уверены? — тихонько спросила молодая женщина.
— Что он ко мне переезжает?
— Нет. Что это будет хорошо?
Бартельми только отмахнулся манерным беззаботным жестом. Потом снова принялся за ее воротничок.
— Так вот, понимаете… Будьте душечкой, Эме, приведите мне ребят так эдак в половине первого, вроде как у вас беда. Позвоните в дверь с этим вашим выражением жертвы семейного насилия…
Он придирчиво изучал лицо бедняжки.
— До субботы ведь это не слишком заживет, а? Вы скажете…
Он в совершенстве воспроизвел затравленный взгляд и интонации Эме:
— Он хотел меня убить. У него приступ буйства. Г-н Морлеван, пусть дети побудут у вас. Не надо им этого видеть!
Испуг, недоумение, смех прошли по лицу Эме, как тени облаков по лугу.
— Попробуйте, скажите так. — Барт хотел провести репетицию. — Еще можно руки ломать, если у вас получится.
Вместо этого Эме перехватила руки Барта и, удерживая их, сказала:
— Вы сумасшедший.
Лицо молодого человека помрачнело.
— Знаю, — сказал он.
А потом, подражая своей младшей сестренке:
— Эме, ну пожалуйста, ладно?
