— Это неправда! Главное то, как мы проводим с ним время.
— Слабый довод, — заявил Филип. — В моем доме в Париже, где ему по праву надлежит быть, Робер будет находиться под присмотром.
— Под присмотром няни, единственный интерес которой — чек, получаемый ею в конце недели? Я могу дать ему то, чего вы не можете купить за все ваши деньги! Но разве вы знаете что-то о любви? Ведь она не приносит прибыли!
Ее щеки пылали, глаза сверкали, как две голубые звезды.
Филип ошеломленно смотрел на нее. Что с ней будет, окажись она в объятиях мужчины? Он готов был поклясться, что она расцветет, как цветок. Каким сладким будет этот миг!
Филип тряхнул головой, отгоняя это волнующее видение. Нельзя позволять своим фантазиям заходить так далеко.
— Все это прекрасные слова, и только, — холодно сказал он. — А Роберу нужно гораздо больше, чем любовь. Ему необходимо гарантированное будущее, то, что могут дать деньги, которые вы презираете.
Спор все продолжался, и ни один из них не отступал ни на шаг. Наконец Филип был вынужден выложить свою козырную карту. Позиция его была шаткой, но он рассчитывал на то, что Николь об этом не догадается.
— Я надеялся, что вы пойдете мне навстречу ради ребенка, но на самом деле мне не нужно вашего раз решения на то, чтобы увезти его в Париж. Робер родился во Франции, отец его француз, следовательно, у мальчика французское гражданство.
— Какая ерунда! Его мать была американкой, так что Робби настолько же американец, насколько француз.
— Ничего подобного, раз местом его рождения была Франция, — торжествующе произнес Филип.
Это был неприятный сюрприз. Николь не знала, на самом ли деле это так, но все складывалось, безусловно, неудачно. Даже если она имела права на Робби, у Филипа были деньги на то, чтобы устроить судебную волокиту. Ей и так еле удавалось сводить концы с концами, где уж там оплачивать адвоката! Галантуа могут нанять их целую бригаду…
Николь решила, что выход у нее один — взывать к его чувству справедливости, но не очень-то полагалась на возможность этой перспективы.
— Думаю, что вы ошибаетесь насчет положения Робби, но ни один из нас не хочет, чтобы он пострадал из-за нашей междоусобицы, — начала она убедительно. — Неужели вы не видите, как тяжело ему будет жить с вами? Он не только вас не знает, он вас боится.
— Я глубоко сожалею о том, что повысил голос в его присутствии, но уверяю вас, что больше такого не повторится.
Неужели он на самом деле думает, что она этому поверит?
