— Свидетельница может быть свободна, если только…
Он увидел знак, поданный ему г-жой Фальк. Присяжная поднялась, повернулась лицом к залу и заговорила:
— Я хотела бы узнать, будет ли свидетельница настаивать на своих показаниях, если ей обещают не привлекать ее к ответственности?
— Насколько я понял, вы спрашиваете, станет ли свидетельница настаивать на своих показаниях, будучи уверена, что ее не привлекут к ответственности за лжесвидетельство?
— Вот именно, господин председательствующий.
Не успел еще Ломон обратиться к акушерке, как та ответила, с ненавистью глядя на г-жу Фальк:
— Я не отказываюсь ни от чего, что тут говорила, и не моя вина, если кого-то это не устраивает. Я видела то, что видела. Даже если меня упекут в тюрьму.
Ломон подал знак Жозефу вывести ее, и, идя по центральному проходу, г-жа Берне взывала к присутствующим, надеясь на их поддержку. У выхода она в последний раз повернулась и что-то проворчала, но слова ее не долетели до судей.
— Перерыв на десять минут.
Ломон был доволен собой. Он не понимал толком, почему его поединок с акушеркой принес ему облегчение, но тяжесть на сердце стала меньше. Ночные кошмары ушли куда-то далеко. Он предвидел, что его позиция на сегодняшнем заседании вызовет споры и расценят ее по-разному, кое-кто даже осудит. Явно не погрешив против требуемой от судьи нелицеприятности, он все же дал волю чувствам, во всяком случае, по отношению к последней свидетельнице.
Рассердится ли на него Армемье, которому придется частично изменить обвинительную речь? Если да, значит, он неплохой актер, потому что бросил Ломону в совещательной комнате:
— Быстро же вы свели на нет ее показания! Этого она вам никогда не простит.
Помолчав, прокурор спросил:
— Как вы добыли такую информацию?
— Самым нелепым образом — из анонимного письма. Полиция все учла, но разве можно было предположить, что самые важные свидетели состоят в родстве?
— Акушерка настаивает на своих показаниях.
— Ей нельзя отступать. Убежден, что она в самом деле видела спускавшегося по лестнице мужчину. Может быть, даже приняла его за Ламбера, но уверена в этом не была: если человек направляется на Верхнюю улицу, мало вероятно, что он дойдет до газового фонаря и лишь потом пересечет мостовую под прямым углом. А если только что убил жену и отнес ее тело на рельсы — подавно. Когда эта Берне узнала, что ее племянничек — один из любовников Мариетты и рискует быть замешан, она пообещала сестре помочь ему выпутаться.
