Ломон читал протокол допроса:
«Вопрос: Занавески в этой комнате были задернуты?
Ответ: Занавески у них прозрачные, сквозь них все видать; кроме того, в тот вечер я еще муженька спать не уложила. Счастье еще, что моя дочь вышла замуж и живет в Алжире.
В. Что вы увидели?
О. Я увидела, как Мариетта, совершенно голая, разгуливает перед окном.
В. А вы не заметили в комнате пришедшего с ней мужчину?
О. Я была на первом этаже, а оттуда видишь только того, кто стоит у самого окна. Мне бы подняться наверх, но у меня были другие дела. Думаю, он лежал в постели.
В. Ваш муж был дома?
О. По субботам мой муж возвращается очень поздно.
В. Вы видели, как Мариетта Ламбер и ее спутник выходили из дому?
О. Нет.
В. Вы весь вечер были дома?
О. Да, но я не все время была в комнате, выходящей на улицу.
В. Вы видели, как пришел Ламбер?
О. Не хуже, чем вижу вас.
В. В котором это было часу?
О. В начале десятого. У него была бутылка, и его так шатало, что я испугалась, как бы он не свалился посреди улицы.
В. Скажите, свет на втором этаже в это время горел?
О. Кажется, да.
В. Но вы в этом не уверены?
О. Знай я, что это так важно, я, конечно, обратила бы внимание. Но тогда я ни о чем не подозревала.
В. Часто вам приходилось видеть, чтобы Мариетта приводила к себе Желино?
О. Если бы только его одного!
В. В каких отношениях вы были с нею?
О. В соседских: здравствуйте — до свидания, не больше: водиться с нею у меня не было никакой охоты».
Буквы прыгали пред глазами. Ломон отложил бумаги и улегся. Интересно, как там Лоранс — уснула или нет? Не намерена ли она изобразить сердечный приступ в наказание за то, что муж посмел прихворнуть? Нет, он не то хотел сказать. Словами это очень трудно выразить. Ломон думал о жене без злобы. Он понимал, почему она так себя ведет. Сегодня, во всяком случае, у Лоранс лекарство есть и ему не придется вскакивать среди ночи, идти и будить Фонтана звонком.
А все-таки он позабыл, зайдя в комнату жены, посмотреть на пузырек. Во время дневного заседания Ломон вдруг подумал: это надо обязательно сделать — на всякий случай. И конечно, из предосторожности. Нет, он не подозревал Лоранс в дурных намерениях. И тем не менее, будь это в его силах, он постарался бы сделать так, чтобы Лоранс не читала газет. Сам он не успел их просмотреть, но там, видимо, много пишут о Мариетте. Эта ничтожная потаскушка — такие десятками шляются по улицам — никого не интересовала, пока была жива, но стоило ей погибнуть — и она вдруг превратилась чуть ли не в героиню.
