Его ожидало разверстое жерло телевизора, и он перемещался туда даже с тарелкой или чашкой чая.
Монолог жены гремел, в телевизоре гоняли мяч, муж уже не ловил суть, засыпал на ходу обоих сюжетов — научного и футбольного.
А в институте ее ждала перспектива опять блеснуть, съязвить, состроумничать и предложить другой вариант — там у нее завелся вдумчивый слушатель, он мрачно следил за этой Мариной, пока однажды не преградил ей путь в коридоре.
Сцена была как во дворе, как в детстве, когда мальчишка не давал проходу.
Марина уже давно играла со своей жертвой в сложную игру дичи с охотником — исчезала, пряталась, не приходила на институтские вечера, не шла, когда он вызывал ее к себе в кабинет,— он-то был замдиректора в институте.
Якобы надо было ему обсудить что-то. Знала она, что он обсуждал у себя на диване с практикантками, и все знали. Сын академика, красавец, с приданым, богат, умен, доктор наук.
Вот он-то и преградил ей путь в институтском коридоре, когда она шла, направляясь к лестнице, уже отягченная сумками с продуктами — она все же была хозяйкой дома и готовила, стирала и т.д.
Гордость института в роли домработницы.
— Помогли бы лучше,— резонно возразила она своему поклоннику на еще не сорвавшееся с его губ признание.
Он взял сумки, довел ее до своей машины, усадил ее на переднее сиденье, сел сам, полез застегивать на ней ремни, подразумевая, что она беспомощна, слаба и неспособна сама их застегнуть, и тут их тела сплелись сами по себе. Он прижал свою дичь не хуже ремней безопасности, а она только смеялась.
Все завертелось как на быстрой карусели, и через два месяца была свадьба, а еще через семь родился сын.
Разумеется, Марина осталась дома сидеть с сыном, развела рациональное хозяйство, все было по часам, аккуратно.
Сама Марина общалась теперь с новым кругом знакомых, с академиками и их женами, ее осторожно принимали, оценивали, оценили: не наша. Самоучка из провинции, мамаша учительница, папаша офицер, и привет. Всего достигла сама, вышла замуж за москвича. Это второй брак по дороге наверх. Ах, вот что.
Круг академических жен, где каждый путь был единственным и каждая первопроходица одиноко боролась, как могла, с половой распущенностью мужа, воспринял появление Марины слегка оскорбленно: у многих имелись взлелеянные дочери и племянницы, для каждой из которых Виктор был бы хорошей парой. Нет, взял со стороны!
Марина вошла в область высоких семейных технологий, ее свекор жил со своей племянницей у всех на глазах и прижил с ней ребенка, и пришлось ему жениться на дочери своего брата, т.е. бросить жену и детей.
