Но родня неожиданно приняла сторону Заечки в этой семейной шахматной партии, что зачем же портить жизнь друг другу, вы же мать с дочерью, чего там артачиться? Жизнь есть жизнь.
Брат мамы, конечно, был бы на ее стороне, но его жена вообще явно была недовольна, что их вызвали, и резко высказалась в пользу Заечки, сказав, что мы за справедливость. Злая золовка, по-другому и не скажешь!
И приданое Заечки оказалось довольно увесистым. Затем комнату в центре (Вовину) тоже продали и на все общие деньги купили хорошую двухкомнатную квартиру с большой кухней — хотя довольно далеко.
Но процесс объединения шел не так быстро, до того Заечка пожила с Вовой в коммуналке и буквально внедрилась как танк в спокойную жизнь Вовы и трех его соседок.
Ведь Вова привык к своему жилью в центре, и милые соседки его не обижали, и даже заботились о нем, когда умерла его мать, платили за него за квартиру, свет и телефон, только брали потом деньги, полагая, что этот бытово неполноценный, как все молодые мужчины, сосед нуждается в заботе и защите.
И когда они готовили к празднику, то всегда уделяли Вове то пирога, то винегрета, то салата принесут, то заливной рыбки.
И попутно и все время то одна, то другая, то третья подсовывали ему фотографии своих родственниц из провинции, девушек на выданье.
А тут, нате вам, в жизнь внедрилась новая хозяйка и повела себя с соседушками твердо, отвоевала столик в кухне (Вова был рохля, сам не готовил, и после смерти его матери соседки как-то удобней расположились, раздвинув каждая сферу влияния в кухне, и Вовин стол стал их общим).
Нет, Заечка твердо попросила освободить бывший мамин столик от их барахла, а когда ее просьбу пропустили мимо ушей, она все вытащила из этих заплесневелых недр, сняла с поверхности и выставила на пол на газету: берите или выкину. И стол они с Вовой поздно вечером вынесли на лестницу, бери кто хочет.
Наутро уже его прибрали добрые люди.
А соседки бушевали — что, что, явилась тут, на пол повыкидала!
— Стол был наш, Вовиной мамы,— твердо сказала Заечка.
Покричали, но всё разобрали-растащили, в том числе и мамины алюминиевые старые кастрюли.
А Заечка купила-достала и новые кастрюли, и новый столик и принялась кормить мужа.
Оказалось, что все не так просто, поскольку встретились две традиции, два мира: Вова-то любил все мамино, а Заечка готовила по-другому, и ей пришлось путем экспериментирования найти что-то похожее. Причем Вова не скандалил, не швырял макаронами, он просто все оставлял на тарелке.
