Да, меня тошнило, когда я думала о том, что делают мои учителя и товарищи по группе с утра, но мне также было жутко интересно. Жизнь в ту первую неделю на Бали казалась очень странной. В одно мгновение я поражалась тому, как разнообразен мир, как много в нем придурков, а через секунду хваталась за горло при мысли, что, возможно, учителя потребуют совершить некий групповой ритуал по питью мочи — может, у них это все равно что отведать вина на Тайной вечере. Но в одном я не сомневалась: нужно остаться. Я хотела остаться. В первые недели я чувствовала себя Данте, проходящим все круги ада, выискивающим лестницу в чистилище и лишь наполовину уверенным, что он вообще ее найдет. Но я знала, что если найду эту лестницу, то все остальное станет лишь вопросом времени. Со временем я смогу освободиться от Лу и долга перед студией, от страха и ненависти к себе, ступить на дорогу в рай и блаженно размышлять о будущем.
26 февраля
Господи, как же тут жарко. У меня все тело чешется, я вся покрылась какими-то красными пупырышками, как будто колония муравьев пробралась мне под кожу во время сна. Стоит мне оказаться под прямыми солнечными лучами хотя бы на несколько секунд, и я ударяюсь в панику. Я родом из мест, где солнце девять месяцев в году прячется в бомбоубежище. Кожа у меня белая, как у инопланетянина с Луны. Иногда я бегу в тень, но лишь затем, чтобы обнаружить, что тень не помогает. Моя кожа постоянно горит, огонь пробирается под кожу. Пот закипает, солнцезащитный крем плавится, затекает мне в глаза, в рот и собирается лужицей в чашках бюстгальтера.
Лу сегодня цитировал Мильтона:
— «Он в себе обрел свое пространство и создать в себе из Рая Ад и Рай из Ада Он может».
Лу сказал, что поэты и художники всегда знали о способности ума искажать реальность.
— Если силы ума хватает, чтобы осознать это, — добавил он.
Клянусь, при этих словах он посмотрел прямо на меня.
И я подумала: я в аду. Может, Мильтон тоже был на йога-семинаре?
Вот что мне интересно: Индра пьет мочу, потому что она смелая или потому что ненормальная?
С какой стати такая дисциплинированная, умная, добрая женщина станет делать нечто столь отвратительное? Других признаков безумия я в ней не замечала. Не считая этого, который, правда, с лихвой компенсирует все остальное.
Сегодня она рассказывала нам про «Я», про то, что все мы являемся частью одного бесконечного «Я», — и наша способность к состраданию доказывает, что все мы взаимосвязаны. Она так убедительно говорила, что, когда подошло время медитации, я чуть не разрыдалась, нафантазировав про себя, что обнимаю детишек на Олимпиаде для инвалидов, а люди вокруг хвалят меня за то, какая я сострадательная.
