Когда Никколо выпустил еще одну птицу, Леонардо сказал:
— Видишь, Никко, птица, торопясь подняться, бьет крыльями. А теперь взгляни, она пользуется хвостом, как человек руками и ногами в воде: принцип тот же. Она ищет воздушные течения, что клубятся, невидимые, вокруг городских домов. Ну вот, скорость погашена раскрытым и распростертым хвостом… Выпускай еще одну. Видишь, как разошлось крыло, чтобы пропустить воздух?
И он сделал под одним из набросков пометку зеркальным шрифтом: «Планируй так, чтобы, когда крыло поднимается, оно оставалось бы проницаемым, а когда спускается — становилось бы цельным».
— Еще, — велел он Никколо и, когда птица исчезла в вышине, улыбнулся так, словно душа его только что вознеслась в воздух, словно он наконец вырвался на свободу из всех своих бед.
Он сделал еще одну пометку: «Скорость птиц замедляется развертыванием и распусканием их хвоста. Также опускание развернутого хвоста и одновременное простирание крыльев вширь останавливает быстрое движение птицы».
— Голуби кончились, — сообщил Никколо, показывая пустые клетки. — Ты хочешь выпустить и коршунов?
— Нет, — рассеянно сказал Леонардо, — их мы возьмем с собой.
И вместе с Никколо стал проталкиваться через редеющую толпу. Будто отражая изменившееся настроение Леонардо, небо затянули тучи; мрачные, усыпанные мусором улицы приобрели новый, зловещий вид. Продавцы птиц по-прежнему окликали Леонардо, но он не обращал на них внимания — впрочем, на Никколо тоже. Он внимательно просматривал на ходу свои заметки, словно пытался расшифровать старые руны.
— Леонардо? — позвал Никколо. — Леонардо…
— Да? — Леонардо выпустил записную книжку, и она вернулась к нему на бедро, прикрепленная к поясу полоской кожи.
— Ты выглядишь сердитым, — сказал Никколо. — Ты снова сердишься?
— Нет, Никко, не сержусь. Просто думаю.
— О летающей машине?
— Да, — сказал Леонардо.
— И… о Сандро?
Леонардо был захвачен врасплох.
— Ну да, Никко, я думал о Сандро.
— Значит, мы его навестим?
— Да, но позже.
— Разве ты не хочешь сейчас увидеться с ним? Нам как раз по дороге.
Леонардо заколебался. Он еще не был готов встретиться с другом с глазу на глаз.
— Я пока не придумал, как лучше помочь Сандро, — сказал он наконец.
Они проходили мимо «колеса банкротов». Те, раздетые до нитки, сидели и лежали на мраморном полу, на круглой, похожей на тележное колесо площадке, обнесенной сплошной железной решеткой. Вокруг стояла толпа. На одном из рыночных столбов висела табличка:
