— Садись. — Он кивнул на постель. — И подожди минутку, я сейчас приготовлюсь.
— Нери, сейчас же показывай, зачем ты меня сюда притащил, — потребовал Леонардо.
Нери откинул темный капюшон и стянул идеально подогнанный парик. Длинные, волнистые золотые волосы рассыпались по черной ткани ризы.
— Кто ты? — спросил Леонардо, потрясенный тем, что был обманут мистификатором, который теперь снимал с себя слой за слоем что-то тонкое — скорее всего, кожаные накладки. Когда же он умылся водой с мылом и вытерся полотенцами, открылось новое лицо, более удивительное и неожиданное, чем гротескные лики в коридорах.
Лицо Симонетты.
Освобожденная от грима, кожа ее была цвета слоновой кости. Она смотрела внимательно, печально, без тени легкомыслия, высокомерия или похоти. Взгляд ее был недвижен, непроницаем, и, не сводя глаз с Леонардо, она расстегнула свое одеяние и позволила ему упасть к своим ногам. Груди ее теперь казались маленькими, окрашенные киноварью соски грубо выделялись на белизне кожи.
— Нет, пожалуйста, не смотри так тревожно, Леонардо, — сказала Симонетта своим собственным голосом, совершенно не похожим на тот, каким она говорила за Нери.
Подойдя к столу, она налила себе вина и присела рядом с Леонардо.
— Я должен идти, — потрясенно пробормотал он.
— Зачем? У тебя любовная горячка. Уйдя, ты не исцелишься. Но быть может, оставшись…
Симонетта улыбнулась, но без тени насмешки, скорее с грустью. Она не пыталась прикрыться и сидела перед ним нагой, чувствуя себя вполне комфортно.
— Чего ты хочешь? — спросил Леонардо.
— Я всегда хотела тебя, — сказала она тихо, как бы между прочим.
— Если Лоренцо или Джулиано застанут нас здесь…
Она покачала головой и рассмеялась. В сиянии свечей волосы ее казались прозрачным ореолом.
— Для меня это не изменит ничего, — сказала она. — Но для тебя, Леонардо, для тебя это будет концом всего.
— И для тебя тоже; а теперь уйдем отсюда, — настаивал Леонардо с безнадежностью в голосе.
— Я знаю, что с тобой случилось.
Симонетта придвинулась к нему. Леонардо смотрел в пол, избегая взглядом ее наготы, хотя ее запах и близость возбуждали его.
— И что же? — спросил он.
— Я все знаю про тебя, Джиневру и этого старика Николини.
Удивленный, он взглянул на нее в упор.
— Я говорила с Сандро.
— И он рассказал тебе о моих личных делах? — недоверчиво спросил Леонардо.
— Он рассказывает мне обо всем, потому что знает — мне можно доверять. И знаешь почему?
— Нет. — Леонардо был зол и унижен. — Не знаю.
