«Вот тебе и еще одна хорошая причина побыстрее уносить отсюда ноги, девочка», — сказала она себе. Даже проведя с ним всю ночь, она по-прежнему ни черта не знала о его жизни, о том, кем он стал и чем он на самом деле занимался в министерстве обороны — впрочем, огромная куча оружия наводила на некоторые мысли, сто процентов которых классифицировались как плохие новости.
Будь проклято ее похмелье! Она направилась к двери, находившейся за его домашним арсеналом, и нашла то, что искала: гардеробную. Она легко обнаружила черный пиджак, в кармане которого по-прежнему лежали пятьсот долларов. Позаимствовав двести, она напомнила себе, что следует написать записку и оставить ее перед уходом на письменном столе.
Она быстро просмотрела его одежду, пробираясь через шелковые рубашки и хоккейные футболки, элегантные костюмы и замшевые штаны, которые, должно быть, облегали его как вторая кожа — эта мысль привела к небольшой заминке, — и наконец нашла прекрасную итальянскую рубашку, сшитую на заказ. Она висела между переливающимся синим пиджаком из змеиной кожи, принадлежность которого к какой-либо моде определить было сложно (но он явно знавал лучшие дни), и джинсовой курткой, которая выглядела даже хуже с обрезанными рукавами и надписью «МАРОДЕРЫ» на спине.
Ну, просто замечательно. Она провела ночь в постели одного из членов «Мародеров» — самой печально известной банды мотоциклистов Денвера. Никто другой не осмелился бы носить их цвета, по крайней мере, если хотел пережить выходные. Это придавало новое значение его арсеналу.
Ей определенно стоило получить подтверждение тому, что он работал на министерство обороны. А если подтверждения не будет, это будет означать лишь одно — она попала в куда большие неприятности, чем думала.
Сняв платье, она скользнула в итальянскую рубашку и, раскатав рукава, застегнула манжеты парой ониксовых запонок, найденных на комоде. Затем в ход пошли джинсы с ширинкой на пуговицах, которые пришлось загнуть снизу в три раза.
Засунув в рот последний кусочек тоста, она пробежала пальцами по его ремням, нашла один с большой серебряной пряжкой и застегнула его на талии. Внезапная обжигающая боль, разорвавшаяся где-то между глазами, вынудила ее резко остановиться. Одна рука метнулась к лицу, вторая вцепилась в край комода.
Боже правый, чем бы ни заправлял Рик свои «Маргариты», оно было смертельным. Медленно, осторожно она дышала, пытаясь пережить мучения, пока снова не почувствовала силы продолжать работу.
