Помню, как я первый раз была в гостях у Ани-большой. Это был настоящий великосветский приём. Родителей, разумеется, дома не было.
В квартире у Ани меня поразил старинный, тёмного дерева, огромный буфет, он занимал почти полкомнаты и придавал обстановке ощущение волнующей старины… У окна – чёрное фортепьяно. Посреди комнаты – большой стол, застеленный красивой скатертью. Было очень уютно и торжественно одновременно.
Кроме меня, пришли ещё Аня-маленькая и микроскопическая, как дюймовочка, Лариса – тоже наша одноклассница. Все девочки (кроме меня) были с распущенными волосами, подвязанными в «конские хвосты» – для того времени это была невиданная смелость и вольность. Это было потрясающе красиво!… Но я свои косы расплести и сделать такую же шикарную причёску не решилась… Нам было по десять лет. Аня села за фортепьяно и сыграла что-то бравурное. Оказывается, она ещё и на фортепьяно играет! Сколько же у неё талантов!…
Потом Аня нас угощала: на стол была подана сладкая гречневая каша. И это тоже было для меня необычно, я до сего дня ела только подсоленную гречневую кашу. Одним словом, всё было удивительно и необычно. А главное то, что мы чувствовали себя совершенно взрослыми. Мы вели свою жизнь, ни у кого ни на что не спрашивая разрешения.
Аня и Анечка всегда вместе. Я здесь, вообще-то, третья лишняя, так же, как и Лариса. Две Ани составляют нечто нераздельное и самодостаточное целое. Они совпадают всеми своими противоположностями: Аня умеет интересно рассказывать, Анечка – слушать, Аня – придумывать, генерить идеи, Анечка – соглашаться и давать мудрые советы, Аня – смешить, Анечка – ценить шутку. Ну, и так далее, и так далее, во всём, до бесконечности. Наверное, если бы их двоих судьба забросила на необитаемый остров, им бы не было скучно вдвоём.
(Забегая вперёд, надо с удивлением и восхищением признать, что и через двадцать, и тридцать, и через сорок лет всё это останется в силе. И сейчас их окна по-прежнему смотрят друг на друга, и сейчас Аня и Анечка так же, как и в детстве, непохожи друг на друга, и при этом они по-прежнему дружат).
Мы, четыре девочки, вроде как одна компания. Вместе ходим в школу. Правда, не всегда, потому что я часто опаздываю и бегу обычно следом.
«Вон обе Ани и Лариса уже в школу пошли, – говорит бабушка, глядя в окошко. – А ты своё несчастное яйцо никак доесть не можешь!»
Из-за этого «несчастного яйца», которое не лезет мне в горло, или из-за «несчастной каши» я привыкаю ходить в школу одна. Точнее – бегать. Бабушка отпускает меня из-за стола, когда я уже явно опаздываю, и поэтому приходится не идти, а бежать. Бежать, догоняя подружек. Или не догоняя…
