Весь день проходит в мечтах об этой тетрадке. Слушаю объяснение учителя – и ничего не слышу, потому что в голове у меня вызревает новая глава моей повести… И я прямо дрожу при мысли, что вот настанет ночь, и я заберусь под одеяло, и запишу это в свою тетрадку – и это навсегда станет МОЕЙ НАСТОЯЩЕЙ ЖИЗНЬЮ, которую у меня никто не отнимет.
А сюжет моей повести предельно прост: мы с отцом живём вдвоём, он ходит на работу, а я в школу не хожу, школы в повести нет. Я целый день живу в ожидании отца: убираю дом, готовлю еду, читаю, он приходит, я кормлю его ужином, мы разговариваем обо всём на свете, смеёмся, он говорит мне хорошие, ласковые слова, смотрит на меня своими чудесными сине-голубыми глазами… И никто, никто нам больше не нужен!
* * *
Я бы так и писала её, свою повесть, день за днём, живя двумя жизнями, если бы…
Если бы не разговор с мамой. Неожиданный и тяжёлый.
Мама устроила мне настоящий допрос: что такого я наговорила в лагере Ларисе, что она потом рассказала своей маме? (А её мама – соответственно, моей маме).
И почему это вдруг я не люблю Фёдора? Что он плохого мне сделал, чтобы его не любить? И как я могу любить папу Серёжу, если я его почти не знаю? И что это мне вообще взбрело в голову – жаловаться Ларисе? И как мне не стыдно быть такой неблагодарной в отношении Фёдора, и т.д., и т. д.
В конце концов, она довела меня до слёз и выдавила из меня мучительные, ужасно стыдные, ложные признания: я плакала и уверяла её, что Лариса меня не правильно поняла, что я говорила всё наоборот, что люблю я как раз папу Федю, ну и так далее…
Мама, наконец, оставила меня в покое. Не знаю уж, поверила она мне или нет. Скорее всего – нет, ведь я не умею врать, и мама об этом знает.
Она ушла, а я достала из портфеля свою повесть, взяла спички и пошла на пустырь за домом.
Да, я её сожгла… Свою повесть. Я не могла допустить, чтобы её прочли мама или бабушка. О Фёдоре я уже и не говорю! Если бы они её прочли, мою повесть, мне бы пришлось уйти из дома. Или умереть.
Какой вывод сделала я после этой истории? А не рассказывай подружкам о сокровенном! И не верь ничьим клятвам.
* * *
Прошла целая жизнь. А я не могу забыть свой жертвенный костерок на пустыре за домом…
