Буквально через минуту я спал.
Разбудил меня холод: руки и ноги замерзли так, что я с трудом распрямил их, разгибаясь из того калачика, в который я свернулся во сне. Костер совсем потух, и даже тончайшая струйка дыма не поднималась над влажным пеплом. За время сна — а проспал я, судя по наручным часам, около четырех часов — дождь сменился снегом, что покрыл тонким покрывалом бетонные развалины. Было достаточно светло: то ли из-за снега, то ли из-за того, что начинался новый короткий день этого розового мира, но видимость была приемлемой и без тактических очков. Тихонько кряхтя и охая, я проплелся к краю комнаты и выглянул наружу.
Не могу сказать, что снег придал красоты мертвому городу, — это только лес становится наряднее, когда белый пушистый ковер скрывает грязное безобразие поздней осени. Здесь же кричащая разница между розоватым снегом и черными провалами в стенах домов, полными снежной каши лужами и искореженными балками создавала полное ощущение ядерной зимы. Этакий постапокалипсис.Послеоткровение,если уж быть точным в переводе.
Я бы не удивился, услышав треск счетчика Гейгера: настолько привычной, знакомой по различным компьютерным играм казалась картина. Только вот счетчик у меня отсутствовал. Да и не было здесь никакой радиации, как показали ранее сделанные замеры. Мой жилет «личного медика» тоже молчал. Впрочем, у меня все более складывалось мнение, что «медик» просто отключился, исчерпав свой ресурс действия. Хотя он грел. Грел сильнее, чем просто жилет из мягкого пластика, — видно, какой-то энергетический ресурс у него еще был. Можно сказать, что я не замерз до смерти только благодаря этому подогреву.
Нужно было двигаться. Двигаться, чтобы разогреть руки и ноги, чтобы не пропустить шанс выбраться из этого треклятого города и постылого мира.
Я выбрался на гребень завала и замер, разглядывая улицу по обе стороны от себя. Одна мысль смутно беспокоила меня, не давая продвинуться дальше. Мысль о том, в какую сторону идти. Нет, не подумайте, что мне не хотелось идти вслед за «Сканией», — просто я понимал, что мне придется преодолеть не один километр мертвых заснеженных улиц, а здесь, на гребне завала, я ощутил силу и холод поднимающегося ветра: вот-вот могла заняться пурга, а я не был к этому готов. Сердце тянуло меня вслед за автопоездом, здравый же смысл говорил о том, что если бы друзья были неподалеку, или если бы они считали меня живым, то вернулись бы, чтобы поискать. Если, конечно, они сами были живы. Это несоответствие мыслей и желаний мучило меня все больше и больше. В конце концов, я взмолился к Богу, пытаясь услышать внутри себя ответ, но ответа не было. Ни знака, ни видения, ни гласа с небес.
