Под высоким летним солнцем кружили вражеские солдаты на своих черных крыльях. Они, касаясь земли, поднимали вверх белых воинов и сбрасывали на стены. То, что творилось под стенами, просто не поддавалось описанию. Это были сплошные поединки, горящие груды трупов и подхваченный сильным ветром пепел, отчего все пространство вокруг почернело. Расстановка сил была на стороне темных: их было по трое на каждого овермунца. Многие из осажденных остались без маахо, и многие маахо сражались в одиночку, ревностно оберегая тела своих погибших хозяев. Изредка взлетали в небеса вооруженные луками крылатые воины из спецотряда. Они едва успевали обезвреживать налетающих на них чудовищ.
Это было страшное побоище, в котором кровь, смешанная с пламенем, текла огненной рекой.
- Теперь видишь, какова цена вашего восстания? - восторжествовал Шимрон. - Эта же цена всему вашему Свету!
Подумать только! Тебе и твоим воинам уже больше трехсот-четырехсот лет, а вы все еще ведете себя, как наглые и самонадеянные юнцы! Свет! О, Тьма, откуда у них столько наивности? Благородство! Почему те, кто видел настоящие побоища и предательства, все еще верят в такое незыблемое существо, как благородство? Патриотизм! Да вспомнят ли вас имперцы через сто, через триста лет? Нет! Даю слово, они забудут обо всем, свидетелями чего являемся мы с вами! Овермун! Тьма, ты думаешь, кто-нибудь вспомнит подлунную империю, когда наш мир изменится?.. Кто поверит в это ваше благородство, в этот ваш патриотизм, в этот ваш... Свет! О, уверяю: никто! Никто, ты слышишь меня, генерал? Ради кого все эти смерти? Ради людишек, которые будут плевать в лицо тем, кто скажет хоть слово о вас? Тьма работает достаточно хорошо, чтобы никто больше не верил в вас, чтобы ваше имя попрали и забыли! Люди не будут помнить ваших жертв!
- Это мы еще посмотрим! - сказал Тамерлан, бросившись в атаку.
В тот же миг полог невидимости был снят. Вальдар и Тамерлан увидели столпившихся в зале чудовищ, готовых ринуться в бой по первому приказу. И теперь оба овермунца оказались в той самой западне, о которой предупреждала Велитта. Тот самый отпор был воплощен в этих леденящих душу существах. И стоило повелителю темных чуть кивнуть, как почти неприступная лавина ринулась на генерала и полковника Белой Армии.
Закипел бой. Идеально чистый зал в момент покрылся пылью и пеплом. Затрещали стекла и потрескались ониксовые плиты. Страшный гул и рев поднялся в золотистых стенах. Послышались тяжелые удары, осыпающие овермунцев со всех сторон. А наместник империи стоял возле трона, задумчиво глядя, как всего лишь двое воинов отражают атаки десятков нападающих. Как странно было ему видеть этих двоих. Не было страха в их скрытых капюшонами глазах, не было больше печали и грусти об убитых товарищах, о плененной, и уже негласно приговоренной к смерти последней из рода Акиллеров. Да, единственная наследница была в жестоких руках убийцы, и ничто, казалось, больше не могло ей помочь.
