Начфин опять кивает.
— Ну да, — говорит, — как же. Именно он.
«Вот тебе и до гробовой доски», — думаю. Даже дыхание у меня перехватило.
— Путаете, — говорю, — вы, лейтенант. Но может этого быть.
А он посмеивается и разъясняет:
— Да что вы, товарищ капитан третьего ранга. Точно я вам докладываю. Давеча заходит инженер-капитан-лейтенант и просит меня, чтобы я его денежный аттестат некой гражданке Антроповой О. И. перевел, И немедленно. А я, ничего не думавши, просто так, шуточкой, спрашиваю; но женились ли, дескать, Евгений Александрович, тогда поздравляю со вступлением в брак. Представляете себе, товарищ комдив, вдруг он на меня как выщерится. «Какое, — отвечает, — ваше дело! Ну, женился, так что? Ваше дело мое поручение выполнить!» И к двери… А лицо у самого все пошло красными пятнами.
Вот какую историю преподнес мне мой начфин.
Я сам не женат, но, знаете ли, тут просто обомлел. Что ж это, думаю, делается. Ведь Гаврилов даже не знает — жива Зоя или нет. А если жива?
И когда же он жениться успел? Проездом с флота на фронт? Остановку сделал и женился?
А мы-то, дураки, тут чуткость разводим, туда-сюда, разговоров напустили полный корабль, при Гаврилове о женах не говори, при Гаврилове детей не вспоминай, при Гаврилове то, при Гаврилове сё. Вот, думаю, в тихом омуте черти водятся.
Ужасно было неприятно.
До отвращения просто.
И не верится, но, с другой стороны, сам же сказал. Я опять у начфина переспрашиваю, он опять мне всю историю в точности пересказывает.
А через день пошло между всеми на корабле:
— Гаврилов женился.
— Успел, когда с Черного к нам ехал.
— Оторвал номер инженер.
А начхоз наш возьми да и спроси:
— Вы что ж, товарищ инженер-капитан-лейтенант, женились и даже нам не рассказали? Разрешите поздравить?
Гаврнлов весь вспыхнул и отвечает:
— Поздравляйте, если вам угодно.
Встал и ушел, даже шахматы рассыпал.
Причем все ведь знают, что у него трое детей и жена где-то мучаются. А может быть и погибают или уже погибли.
Отношение к Гаврилову сразу переменилось. И так вышло, что с награждением его почти никто не поздравил. А он с этого дня в кают-компании совершенно перестал бывать, и если у него часок выдается, то он все у себя в каюте сидит с книжкой, или с таблицами, или еще с чем-то и работает. Сух со всеми до предела, но корректен, ничего сказать нельзя. Ни в Дом Флота, ни в кино — никуда не ходит. Заперся сам в себя и ни с кем в близкие отношения не вступает. А меня это, понимаете ли, злит. Никогда у нас таких историй не было, И решил я с ним объясниться.
