* * *
И это было не просто отклонение. У тебя была спинномозговая грыжа. Спинномозговая грыжа — это такой нарост на спине, который корнями уходит в спинной мозг. Естественно, что с таким заболеванием люди не ходят. По прошествии года я договорился с некоторыми своими хорошими знакомыми, и тебя отвезли в Германию и сделали операцию по удалению грыжи. Но часть спинного мозга оказалась повреждена, и твои ноги оказались атрофированы. Ты не ходила. Ты уж прости, но я стал отцом инвалида.
Честно, я этого не хотел. Я вообще тебя не хотел. Не планировал.
Ты можешь сколько угодно сейчас меня за это осуждать, но из песни слов не вытащишь. Факт есть факт, и я не хочу быть с тобой неискренним. Сейчас, когда меня уже нет, то, что ты сейчас читаешь, остаётся последней моей частицей на этом свете. Моей жизнью после жизни.
Там, в Германии, врачи сказали, что спинной мозг со временем может восстановиться, и когда-нибудь, возможно, ты и сможешь ходить.
Не знаю, как там с возможностями, но прошло уже три года с момента твоего рождения и два года с момента операции, но ноги твои так и не стали двигаться.
По этому поводу в нашей семье постоянно происходили ссоры. А твоя мама снова начала обильно пить. И от лечения она отказалась. Я заметил, как она постепенно начала сходить с ума, и мне даже не хотелось ей помочь.
Сначала всё вроде бы было терпимо. Ну, подумаешь, маленькая девочка ползает. Все дети ползают. Но когда девочке уже явно три-четыре года, а она до сих пор ездит в коляске, у людей обычно по этому поводу возникают вопросы. Много вопросов.
Моя семья превратилась в ад.
А вот теперь скажи мне, ты бы смогла так жить?
Нет, я серьёзно.
Смогла бы?
Ты можешь сколько угодно меня сейчас винить, но я решил это прекратить.
* * *
Мы заходим в какое-то здание. Поднимаемся на четвёртый этаж. Уже при выходе из лифта я слышу какие-то крики. Из них отчётливо выделяется:
— Справа!
И ещё я слышу:
— Гаси его, сука!
Похоже, будто мы пришли в какой-то подпольный спортивный зал. Зал, где все друг друга убивают.
Мы проходим дальше.
Замечаю толпу малолеток, сидящих возле компьютеров. Человек сорок, не меньше. Лет по шестнадцать. Даже есть пара особей женского пола.
Думается мне, что их пол — чистая условность.
Моя девушка, она говорит:
— Посмотри на это стадо.
И я слышу:
— Сзади, дебил!
Оглядываюсь.
Сзади никого.
Кажется, я что-то не понимаю.
Или это было адресовано не мне.
Моя девушка говорит:
— Все эти уроды, как ты думаешь, почему они здесь?
