Вдруг из кустов выскочил мальчуган лет пяти-шести и застыл у дороги, уставившись на чужого господина круглыми глазенками.
Мордиан подошел поближе:
– Здравствуй, малыш.
Мальчишка не отвечал.
Тогда барон нагнулся и взял его на руки, чтобы поцеловать, но сразу же задохнулся от запаха чеснока, которым ребенок, казалось, был насквозь пропитан, и поспешно опустил его на землю, пробормотав:
– О, это, наверное, сын садовника.
И направился к дому.
Перед самыми дверьми сушилось на веревке белье – рубашки, салфетки, тряпки, фартуки и простыни, а гирлянды носков, висевшие рядами на протянутых одна над другой веревках, заполняли все окно, точно выставка сосисок на витрине колбасника.
Барон позвал.
Появилась девушка, типичная прислуга-южанка, грязная и растрепанная; космы волос падали ей на лицо; юбка, потемневшая от множества пятен, сохранила от своего прежнего цвета что-то яркое, кричащее, вызывавшее в памяти деревенскую ярмарку и балаганные костюмы.
Барон спросил:
– Господин Дюшу дома?
В свое время, шутки ради, насмешливый повеса Мордиан дал эту фамилию брошенному ребенку, чтобы не было сомнения, что его нашли в капусте.
[Фамилия Дюшу звучит по-французски, как du chou – капустный.]
Служанка переспросила:
– Вам кого, господина Дюшукса? [Служанка, жительница французского юга, произносит в фамилии Дюшу невыговариваемый на севере Франции последний согласный звук — икс]
– Да.
– Так он в зале, планы свои чертит.
– Доложите, что его хочет видеть господин Мерлен.
Она повторила с удивлением:
– Так чего же вы? Входите, коли желаете его видеть. – И крикнула: – Господин Дюшукс, к вам гость!
Барон вошел – и в большой комнате, затемненной полупритворенными ставнями, смутно разглядел неряшливую обстановку и неопрятных с виду людей.
Стоя перед столом, заваленным всевозможными предметами, маленький лысый человек что-то чертил на большом листе бумаги.
Он прервал работу и шагнул навстречу.
Распахнутый жилет, расстегнутые брюки, засученные рукава рубашки доказывали, что ему очень жарко, а по грязным башмакам было видно, что несколько дней назад шел дождь.
Он спросил с сильным южным акцентом:
– С кем имею честь?..
– Мерлен… Я пришел посоветоваться с вами относительно участка для постройки.
– Ага! Очень хорошо!
И Дюшу обернулся к жене, которая что-то вязала в полумраке:
– Освободи-ка стул, Жозефина.
Мордиан увидел молодую женщину, уже увядшую, как провинциалки в двадцать пять лет от недостатка ухода, внимания к себе, педантичной чистоплотности, всех тех кропотливых ухищрений женского туалета, которые сберегают свежесть и сохраняют до пятидесяти лет очарование и красоту. На плечах у нее была косынка, волосы кое-как закручены – прекрасные густые черные волосы, но, по-видимому, плохо расчесанные; загрубелыми, как у прислуги, руками она убрала с сиденья детское платьице, ножик, обрывок веревки, пустой цветочный горшок и грязную тарелку и пододвинула стул гостю.
