Аллума | страница 2
На пути мне попадались деревья толокнянки, клонившиеся к земле под тяжестью пурпурных плодов, которыми они усыпали дорогу. Казалось, это были деревья-мученики, источавшие кровавый пот, – с каждой ветки, точно капля крови, свешивалась красная ягода.
Вся земля вокруг была орошена этим кровавым дождем, как будто после пытки, и я, давя ногами плоды, оставлял за собою следы убийцы. Иногда я срывал на ходу самые спелые ягоды и ел их.
Долины заволакивал бледный туман, медленно подымавшийся кверху, словно пар от боков вола; а над цепью гор, замыкавших горизонт на рубеже Сахары, пылало библейское небо. Длинные золотые полосы чередовались с кровавыми – снова кровь, кровь и золото, вся история человечества, – и меж ними открывался порою узкий просвет в зеленоватую лазурь, бесконечно далекую, как греза.
О, как я был далеко, как далеко от всех людей и всех дел Парижа, как далеко от самого себя – ведь я обратился в какого-то бродягу, существо без мыслей и забот, в блуждающее око, которое вечно движется, смотрит, любуется, – но еще дальше я был от намеченного пути, о котором и думать забыл, так как с наступлением ночи обнаружил, что заблудился.
Мрак хлынул на землю темным ливнем, и я уже не различал перед собой ничего, кроме бесконечных горных хребтов. Где-то внизу, в долине, показались палатки, я спустился туда и попытался узнать у первого встречного араба, в какую сторону лежал мой путь.
Угадал ли он смысл моих слов? Не знаю; он долго объяснял что-то, но я так ничего и не понял. С отчаяния я уже готовился, завернувшись в ковер, провести ночь возле арабского стана, как вдруг мне послышалось, что среди множества странных слов я уловил название Бордж-Эббаба [Бордж — крепость].
Я повторил:
– Бордж-Эббаба?
– Да, да.
Я показал ему два франка, целое состояние! Он зашагал вперед, я за ним. О! Как долго шел я в непроглядном мраке вслед за бледным призраком, который бежал передо мной босиком по каменистым тропинкам, где я сам то и дело спотыкался.
Вдруг блеснул огонек. Мы подошли к дверям белого дома, похожего на укрепленный пост, с глухими стенами, без наружных окон. Я постучался, во дворе залаяли собаки. Какой-то голос спросил по-французски:
– - Кто там?
Я отозвался:
– Здесь живет господин Обалль?
– Здесь.
Дверь отворилась, и я очутился лицом к лицу с г-ном Обаллем. Это был высокий белокурый человек богатырского сложения, с добродушным лицом, в домашних туфлях, с трубкой во рту.
Я назвал себя; он протянул мне обе руки, говоря: