– Мусье, Аллума вернулся.
Я соскочил с кровати и воскликнул:
– Где она?
– Не смеет войти! Вон он там, под деревом!
И, протянув руку, он указал мне в окно на что-то белое ,у подножия оливкового дерева.
Я оделся и вышел. Приближаясь к этому свертку тряпок, как будто брошенному у подножия ствола, я узнал большие темные глаза, нататуированные звезды, продолговатое и правильное лицо обворожившей меня дикарки. Чем ближе я подходил, тем сильнее поднимался во мне гнев, мне хотелось ударить ее, сделать ей больно, отомстить.
Я крикнул издали:
– Откуда ты пришла?
Она не отвечала и сидела неподвижно, безучастно, словно жизнь едва теплилась в ней, готовая снести мой гнев, покорно ожидая побоев.
Я подошел к ней, пораженный видом покрывавших ее лохмотьев – лоскутьев шелка и шерсти, серых от пыли, изодранных, отвратительно грязных.
Я повторил, замахнувшись на нее, как на собаку:
– Откуда ты пришла?
Она прошептала:
– Оттуда.
– Откуда?
– Из племени.
– Из какого племени?
– Из моего.
– Почему ты ушла от меня?
Видя, что я ее не бью, она немного осмелела и сказала вполголоса:
– Так надо было… так надо… я не могла больше жить в доме.
Я увидел слезы у нее на глазах и вдруг расчувствовался, как дурак. Я наклонился к ней и, повернувшись, чтобы сесть, увидел Магомета, который издали следил за нами.
Я переспросил как можно мягче:
– Ну, скажи, отчего ты ушла?
Тогда она рассказала мне, что в ее душе уже давно таилась неодолимая жажда вернуться к кочевой жизни, спать в шатрах, бегать, кататься по песку, бродить со стадами по равнинам, не чувствовать больше над головой, между желтыми звездами небесного свода и синими звездами на своем лице, никакой крыши, кроме тонкого полога из заплатанной и истрепанной ткани, сквозь которую светятся огненные точки, когда просыпаешься ночью.
Она объяснила мне это в наивных и сильных выражениях, таких правдивых, что я поверил ей, растрогался и спросил:
– Почему же ты не сказала мне, что хочешь на время уйти?
– Ты бы не позволил…
– Если бы ты обещала мне вернуться, я бы отпустил тебя.
– Ты не поверил бы мне.
Видя, что я не сержусь, она засмеялась и прибавила:
– Ты видишь, с этим покончено, я вернулась домой, и вот я здесь. Мне надо было пробыть там всего несколько дней. Теперь с меня довольно. Все кончено, все прошло, я здорова. Я вернулась, мне опять хорошо. Я очень рада. Ты добрый.
– Пойдем домой, – сказал я ей.
Она встала. Я взял ее руку, узкую руку с тонкими пальцами. Торжествующая, звеня кольцами, браслетами, ожерельями и монистами, важно выступая в своих лохмотьях, она проследовала к дому, где нас ожидал Магомет.
