На путях к Богу живому | страница 6




Возможно и другое объяснение мотивов его поступка в пределах того же представления о нем как о «кинжальщике». Предавая Иисуса, Иуда пытается подтолкнуть Его к активным действиям, навязывает Ему, а, следовательно, Богу, свой человеческий сценарий. Так думают сегодня почти все богословы, писатели, историки и поэты. Только одни видят в этом шаге признак неверия, самости, гипертрофированной уверенности в собственной правоте, признак духовной слепоты, а другие — дерзновение и подвиг человека, обрекшего себя на вечный позор ради того, чтобы Иисус сделал решающий шаг к победе и совершил то, в чем видел главную свою жизненную задачу.


Но тут встает самый главный вопрос: а был ли вообще Иуда предателем? Во–первых, Иисус идет на смерть добровольно (см. Ин. 10: 17–18), «якоже есть писано о Нем» (Мф. 26: 24). Во–вторых, — и это важнее всего — Он достаточно хорошо известен всем и к тому же не пытается скрываться: «Как будто на разбойника вышли вы с мечами и дрекольями — взять Меня; каждый день с вами сидел Я, уча в храме, и вы не брали Меня» (Мф. 26: 55). Какой‑то особой нужды в предателе не было — это очень важно. И без участия Иуды Иисус так же был бы схвачен и распят. Однако Иуда все‑таки что‑то делает. Что именно?


Есть два вида предателей. Одни ночью открывают ворота города, чтобы впустить вражеское войско. Их предательство — пускай со знаком «минус», но поступок. Другие переходят на сторону уже вошедших в город без их помощи врагов, но доказывают при этом, что всегда были на стороне вошедших, чтобы снискать их благоволение и извлечь из новой ситуации пусть минимальную, но пользу. Предательство такого рода — признак бесконечной слабости и чего‑то очень болезненного, но вместе с тем бесконечно современного и характерного как раз для нашей эпохи. Предателей первого вида теперь почти не бывает, второго — сколько угодно.


Иуда — среди последних. Он предает не учителя, а самого себя, свое ученичество, свою верность Иисусу и всем, кто вокруг Него. Он видит, как складывается ситуация (все четыре евангелиста рассказывают о том, что архиереи и старцы принимают решение непременно убить Иисуса задолго до того, как к ним приходит Иуда!), и в какой‑то момент решает в нее вписаться, извлечь из нее хоть какую‑то пользу. И тут уже совсем не обязательно думать, что он разочаровался в Иисусе. Вовсе нет. Скорее всего, он любит Его по–прежнему, он бесконечно далек от того, чтобы заставлять Иисуса действовать согласно своему сценарию (у него и нет никакого сценария!). И, конечно, он не мстит Ему за то, что Тот оказался не грозным и решительным, а «кротким и смиренным». Нет и тысячу раз нет.