Другая магическая семья никогда не взяла бы к себе такого ребенка, да Нарцисса и не отдала бы её волшебникам. Но что тогда? Опекунский совет Министерства магии? Маггловский приют?
«Нельзя, — твердила ведьма сама себе изо дня в день. — Нельзя».
Кадмина Лестрейндж должна была исчезнуть для магического мира, безвременно и трагически скончаться…
Женщина отдала ребенка в обыкновенную маггловскую семью. Она ни слова не сказала о причастности девочки к миру магии, а немного волшебства сделало решение новых родителей твердым и непоколебимым. И Нарцисса Малфой обрела относительный покой, избавившись хотя бы от этого тяжкого груза обязательств.
А девочка, получившая другое имя и новую семью, росла… И однажды дрожащими пальцами распечатала письмо, принесенное взъерошенной бурой совой. Письмо с приглашением в Хогвартс.
Молодая гриффиндорка никогда и никому не расскажет о том, как мысленно молила Шляпу не отправлять её на факультет Слизерин. Молила страстно и настойчиво, потому что ещё дома изучила «Историю Хогвартса» и видела для себя совсем иной путь.
Возможно, Гермиона Грэйнджер никогда не узнает о том, чья она дочь…
Нам мать с отцом даны Судьбой –
А у нее чудной характер.
И шуточки её порой
Становятся для нас загадкой!
Переплетаются пути,
Совсем далекие дороги…
И, чтобы истину найти,
Нельзя нам избежать тревоги.
Порой рука Судьбы дрожит,
Роняя карты, и загадки,
Разгаданные, твою жизнь
Кувалдой разбивают всмятку.
Можно не верить и кричать,
Заламывая с силой руки,
Но ход Судьбы не поменять –
Не изменить её задумки.
Мир рушится в твоих глазах
От горькой правды, и порою
Готова горы на пути
Свернуть ты, спор ведя с Судьбою.
Но беспощадная она,
Неведомо ей состраданье.
И крик твой — только для тебя
Уже излишние терзанья…
Мир треснул и осыпался. Накрыл с головой. Сильно ранил своими осколками… Но проходит некоторое время, и ты понимаешь, что кровь — это красиво, а боль — иногда очень приятно…
Глава I: Первые раскаты грома
19 июля 1997 года, лето после VI курса…
Гермиона проснулась в своей постели и сладко потянулась, но тут же застыла, осознав истинную причину своего пробуждения: из гостиной слышались тщетно приглушаемые и временами переходящие на крик голоса. Девушка замерла и прислушалась.
— … не имеете никакого права, — шипел её отец.
— Не вам рассказывать мне о моих правах, — произнес в ответ ледяной женский голос.
— У нас был уговор, — со слезами в голосе сказала миссис Грэйнджер. — Она ничего не знает… И вы даже не понимаете… Она не такая, как все.
