По виду она была довольно старинная, но сохранилась хорошо. Холст изображал спальню: на втором плане высилась шикарная дубовая кровать, находящаяся в беспорядке, за ней — шкафы и туалетный столик. На переднем плане стояло большое роскошное кресло, с которого свисала смятая ткань. Около кресла имелась тумба с бокалами и изящным золотым блюдом. В остальном картина была пуста.
Волдеморт легонько постучал волшебной палочкой по раме и отступил назад. Прошло почти полминуты, прежде чем из‑за края полотна вышла молодая женщина.
Это была очень красивая волшебница: белолицая, статная, с короной густых волос; одетая в шикарное старинное платье. Она держалась гордо и властно. Выйдя из‑за рамы, женщина величественно и в то же время почтительно улыбнулась Волдеморту и сделала едва заметный книксен[5].
— Добрый вечер, мадемуазель, — в свою очередь кивнул ей волшебник. — Хочу представить вам мою дочь Кадмину. — Гермиона растерянно улыбнулась, зачем‑то поднявшись на ноги. — Позволь узнать, дорогая, — обратился к ней Волдеморт, — знакома ли тебе эта леди?
— Д–да, — растерянно промямлила в ответ Гермиона. — Это Валерианна де ла Анес Куин, Черная Дева; она была директором Хогвартса в конце тринадцатого века.
— Ты меня пугаешь своей образованностью, — хмыкнул Темный Лорд. — Да, это именно мадемуазель де ла Анес Куин, директор Школы чародейства и волшебства «Хогвартс» с 1278 по 1296 года. Дело в том, что за многовековую историю Хогвартсом руководили самые разнообразные люди. Среди них встречались и такие очаровательные, как наша гостья, — он кивнул на портрет, и Валерианна, ставшая теперь позади кресла и облокотившаяся на него, обворожительно улыбнулась. — И такие же мудрые.
— Лорд Волдеморт балует меня комплиментами, — подала голос женщина на портрете. — А я делаю вид, что верю ему. Однако когда он наконец заканчивает тешить мое самолюбие, с ним действительно очень интересно беседовать.
— Дорогая мадемуазель Валерианна, если бы мое всесторонне правдивое восхищение вами не доставляло вашей особе того же, а то и большего удовольствия, нежели наши беседы, — я лелеял бы свои восторги наедине с собой.
— О, перестаньте! О какой же моей мудрости вы осмеливаетесь говорить, когда сами вьете из меня веревки, — улыбнулась Валерианна. — Я совершенно не в силах вам отказать. Однако полагаю, будет куда проще рассказать этой молодой особе обо мне, когда вы останетесь вдвоем, не так ли? Я вас покину. Было приятно познакомиться с вами, юная леди.
