Дальнейшая дорога была заброшенной, мимо старого рисового поля, где давно уже не росло никакого риса. Здесь мог проехать разве что мотоцикл, только откуда ему взяться? Вдали белели длинные стены полуразрушенного хозяйства, скорее – свинарника. Лара положила дудку на сухую, растрескавшуюся глину. Рожок указал на свинарник.
– Зонгар может быть там, внутри, – сказала она.
– Не факт, – ответил Глеб. – Надо отойти немного в сторону и повторить.
Они сошли с дороги, прошагали по кочкам бывшего рисового поля метров сто. Лара увидела плоский камень в траве и возложила на него дудку. Точно. Рожок указывал именно на свинарник, а не в каком-то параллельном направлении в его сторону.
– Я хочу с ним поговорить, – решительно заявила Лара.
– Думаешь, он просто отдаст тебе Джинна?
– Не до шуток. Я поговорю о Доцоеве. Думаю, что Зонгар неспроста появился именно в этих местах.
– Какая может быть связь между Доцоевым и Зонгаром?
– Могильщики всегда заключали сделки с людьми, которые творили зло. И Джинн работал на них.
– Джинн – это зло?
– Нет. Джинн есть Джинн. Он просто служит своему господину. В разные времена Джинн служил сильным мира сего, стремившимся сей мир захватить. Македонскому, Наполеону, Гитлеру… Но мне всегда удавалось опередить Зонгара и спрятать Джинна.
Глеб вытаращил глаза:
– И ты, что же – общалась со всеми этими людьми? С Наполеоном, с Александром Великим?
– Ну да, – пожала плечами Лара. – Что ты так на меня смотришь – ревнуешь? Просто обыкновенные мужчины… Александр Филиппович, как вы бы его назвали… Сын царя Филиппа.
Глеб смотрел на девушку, чуть наклонив голову. По какому праву она вообще заговорила о ревности? Они ведь еще не дошли до выяснения отношений. Ах, да! Пресловутое дежавю. И значит, объяснение между ними все же случилось, где-то в другой реальности, и она помнит об этом, как помнят сон…
– Межпрочим, – сказала Лара, повторяя словцо Глеба, – если тебе интересно, конечно… – она опустила глаза и вдруг краска залила ее щеки, осветив изнутри бронзовую кожу. – Нам, амазонкам, строго было предписано хранить невинность. А я никогда не нарушаю клятвы.
– Я где-то читал, что амазонкам отрезали одну грудь… – невпопад вставил он, пытаясь преодолеть смущение.
Впрочем, он уже виде ее груди в облаке пара ванной. Так себе, ляпнул… Лара нахмурилась:
– Это еще зачем?
– Чтобы легче пользоваться луком в бою.
– Что? В бою кидаться луком? То есть… – Лара усмехнулась. – То есть, ты о луке, который со стрелами… Ну, это в далеком прошлом. У нас было огнестрельное оружие. Кроме того, это я просто так сказала, чтобы ты понял: амазонки. Это на вашем языке. Никакого отношения к легенде… Что ты так смотришь? Мои груди в полном порядке, обе на месте, – и, еще не закончив фразу, она расстегнула рубашку, показав ее разворот.
